Женщина, спящая в метро, тянет в рассвет долгие труды своей ночи. Мертвенно-бледное бюро пометило ее тело синеватым цветом, безжалостным умом, позволяющим забыть рабочие часы и человеческий трепет. Армада папок, темнеющая над ней, их досье, трепещущие всеми своими листочками, и тропическое дерево в горшке, с узловатыми корнями, раскрывающее ей навстречу вялые руки под леденящим ветром, веющим из спрятанных кондиционеров. Но она не замерзла, нет, она была одна, чтобы ответить на внезапное бормотание факса, она наклонилась, чтобы прочитать несколько анонимных признаний или новостей из огромного мира, но уловила только свой приговор - провести 10000 похожих ночей, более ослепительных, чем разгар дня.

Добрый вечер, дорогие слушатели, дамы, господа, а также дети мои. Начинается новый сезон. Первый раз, всегда ли он самый замечательный, скажите мне? В студии Даниэль Лавуа, и я продолжаю свой первый марафон на 40 с чем-то выпусков. С вами я узнаю, обладаю ли я ногами бегуна на длинные дистанции. Я буду представлять вам самую красивую музыку в мире и стихи, влюбленные в жизнь и в слова. Впрочем, сегодня вечером я прочитаю вам стихи из книги "Les verbes majeurs" Пьера Новё (Pierre Nepveu), вышедшей в прошлом году в издательстве "Noroît". Сегодня вечером, как и каждую неделю, будет музыка, почерпнутая в трех или четырех веках музыки, и мы совершим быстрое кругосветное путешествие с несколькими остановками у композиторов, прекрасно владеющих своим предметом. Так что не будем терять времени, начнем от нас с Феликсом (Félix Leclerc) и удивительной аранжировкой песни "Mon fils" Франсуа Домпьера (François Dompierre) для Феликса Леклера.

Звучит "Mon fils" Félix Leclerc.
Звучит "La Gaspésie" Félix Leclerc.

Это был наш Феликс, наш дорогой уникальный Феликс Леклер.

Я питаю некоторую слабость к блюграссу, к героям гитары, будь то рок, фламенко или блюграсс. На самом деле я всегда мечтал играть на гитаре так, как эти пламенные виртуозы с блистательными пальцами. Сегодня из блюграсса, а "блюграсс" означает "голубая трава", и это традиционный стиль музыки, родившийся на юге США, подозреваю, что в Кентукки, поскольку говорят "кентуккийский блюграсс", музыка наполовину кельтская, наполовину кантри, наполовину блюз. Три половины объясняют все. Точно и красиво сыгранная, с Брайеном Саттоном (Bryan Sutton), “Le reel du pendu”. У них говорят: "The hangmans reel".

Звучит "The hangmans reel".
Звучит "I'll fly away" Alvin Pleasant Carter.

Самая веселая песня о смерти из тех, что я знаю. Возможно, вы узнали? Алисон Краусс (Alison Krauss) и Гильен Уэлч (Gillian Welch) с "I'll fly away". Я сам делал переложение этой песни на французский для диска в стиле кантри, в котором я принимал участие несколько лет назад, и который, кажется, время от времени ставят на "Espace musique". Я в своем переводе назвал ее "Je m'envolerai", а здесь она в оригинальной версии с Альфредом Брамли (Albert E. Brumley), и датируется она 1929 годом. Это баптистский гимн, ставший классикой народной музыки.

Я люблю плавность Декстора Гордона (Dexter Gordon), этакий кот, играющий на саксофоне. Но сначала – кот, играющий на рояле. На самом деле на клавишных даже два кота, окруживших мышь. Телониус Монк (Thelonious Monk).

Звучит "Modal mood" Kenny Drew.

Это были Телониус Монк и Декстор Гордон, двое старых приятелей золотого времени джаза, когда все еще только предстояло выдумать. Сейчас, чтобы найти что-то новое в джазе, нужно раздвигать границы. Джаз, как и нефтеразведывательные работы, расширяется все дальше и глубже, чтобы находить все более мелкие источники. Джаз даже у Шопена есть, в этой сонате это почти очевидно. Временами покажется, что слышишь Оскара Питерсона, но нет, это Иво Погорелич (Ivo Pogorelić), исполняющий сонату N 2 в си-бемоль миноре Фредерика Шопена.

Звучит "Sonate, op. 35" Frédéric Chopin.
Звучит "Élégie " Gabriel Fauré.

Пьеса, требующая, по меньшей мере, трех бумажных платков. Лин Харрелл (Lynn Harrell), виолончель, и какое прекрасное вступление в этой элегии Форе (Gabriel Fauré). Можно вступление поставить? Только послушайте!

Звучит вступление к "Элегии" Форе, и на фоне музыки Даниэль продолжает говорить.

Насколько душераздирающе, вы не находите? Всего пара прекрасных секунд, чтобы точно достигнуть цели. Кто знает, о чем он рассказывает нам здесь? О сокрушительном поражении, массовых убийствах мирных жителей, о городе, преданном огню, о женщинах и детях, уводимых в рабство? Почти невыносимые эмоции в этой "Элегии" Форе. Надеюсь, нас это не слишком напугало, и вы все еще здесь. Вы слушаете Даниэля Лавуа на "Espace musique". Теперь немного попутешествуем. Пьеса Пьяццоллы (Astor Piazzolla). Я люблю Пьяццоллу, особенно, когда его играют другие. На самом деле существующие записи Пьяццоллы не слишком убедительны. Осознаешь его огромный талант, но качество звукозаписи всегда не на высшем уровне, так что я не могу сказать, что я без ума от дисков Пьяццоллы. Напротив, когда его играет Эдмон Карлье (Edmond Carlier), Фернандо Суарез Паз (Fernando Suarez Paz), Сержио и Одер Ассад (Sérgio et Odair Assad), это совсем другое дело. А еще мне нравятся названия произведений у Пьяццоллы. Вот это называется "Histoire du tango 3", "Night club", 1960.

Звучит "Histoire du tango / Nigth-club" Astor Piazzolla.
Звучит "En La Orilla del Mundo" Martín Rojas.

Хорошо, хорошо, хорошо, возможно, я немного преувеличиваю, но я сказал себе, что, может быть, вы несколько романтически относитесь к кубинцам. Эта пьеса, "En La Orilla del Mundo", - решительно будет самым сближающим медленным танцем вечера. Это были Гонзало Рубалькаба (Gonzalo Rubalcaba) и Чарли Хейден (Charlie Haden). И я тут же искуплю свою вину, ну, пусть Бартоком (Béla Bartók). Бартока нечасто слушают, его музыка не так проста. Послушайте этот произведение, его квартет N4, то есть часть из его квартета N4, звучание там удивительное для струнного квартета. Немного трудное, да, согласен, но все же доступное, и после одного-двух прослушиваний чувствуешь себя с ним очень комфортно.

Звучит "Quatuor N 14 en la bémol majeur op 105" Antonín Dvořák.

Я очень люблю эту часть опуса N 105 Антонина Дворжака. Она звучит как одна из тех старинных американских песен, вроде "Way down upon the Swanee River", конечно же, вам понятно, что я имею в виду. Разумеется, определенное влияние было. Дворжак уезжал на 3 года в США именно для того, чтобы изучать американскую музыку, что позволяет предположить, что так называемая "американская музыка" существовала для Дворжака в его далекой Чехословакии.

Теперь - американцы, играющие итальянскую музыку, настоящий шелк для ушей. Бархатистое звучание Чарли Хейдена (Charlie Haden) и Пата Мефени (Pat Metheny). Да, я сказал "бархатистое". Эннио Морриконе и фильм "Paradiso".

Звучит "Cinema Paradiso theme" Ennio Morricone.
Звучит "Paseo de Gracia" Alan Parsons, Eric Woolfson.

Наши руки на столе разъединялись
Она сыграла на своей зачарованнной флейте
В пушистые полудни любви
Но изморозь уже покрывала ее лицо
И ее глаза читали во мне
Что я - иностранец, бросивший свои карты
Снова увязавший в охапку свою одежду
Ради какого-то места на земле
Где работа будет тяжелой
Чтобы расшифровать рельеф кожи
И заселить бедность постели
Мы опасались выйти под свинцовое небо
Ледяное и изменчивое, с выносливыми птицами.
Страсть заявляет о себе снаружи
Она бежит там так же спешно
Как наша ушедшая любовь
Страна становится провинцией
Под светом огромного мира.
Она просыпалась, как и сто раз прежде
Но выходя в дверь
Между снегом и кофе
Даже ее затылок говорил мне
Прощай. Ее спина была
Проклятым окном
И все мои фразы
Утратили дар речи
И удерживали февраль
Ради своего совершенного падения

Маленькая "Paseo de Gracia" Висенте Амиго (Vicente Amigo), который с несколькими другими музыкантами - гитаристами фламенко придает новое дыхание традиционной музыке, и, мне кажется, часто довольно успешно. В конце концов, я питаю слабость, как я вам говорил, к гитаристам-виртуозам, выдающим нам 40 нот в секунду с элегантностью и тестостероном. Напротив, я небольшой фанат Бетховена. Нравится музыка или нет - это настолько личное восприятие, так что большой вины я за собой не чувствую. Все же мне удалось найти небольшой отрывок из струнного квартета, романтичный и сильный, как раз то, что нравится любителям Бетховена. Ладно. Я чувствую, что вы со мной не согласны. Дайте мне об этом знать, только любезно, а то я чувствительный человек, по адресу lavoielibre@radio-canada.ca. Вы слушаете Даниэля Лавуа.

Звучит "Quatuor en si bémol majeur op 130 - adajio molto espressivo" Ludwig van Beethoven.
Звучит "Sonate No 1 op 45 1er mouvt" Felix Mendelssohn.

Женщине, спящей в метро, снятся
Сотни закрытых дверей
Ящики, закрытые на ключ вчера в 5 часов вечера
Но здесь, где раздувается ночь
Симфоническое пение скачиваний
Красивое хоровое пение живых воспоминаний
Выбрасывающее разноцветный шквал знаков
И это было как легкий шум близкого мира
Намек на молитву, чтобы лучше жить
Все бюро, раскаленное как алеф,
И она признается, что сидит в это мгновение
В магии мест и знаний
Спрашивая себя, пробило ли полночь
Пробуя на вкус счастье не знать этого

В телефоне что-то
Жалобно звучало
Знаменуя начало эпохи
Зазубреннных ножей
Иголок без ушка

Слишком много солнца
Замораживает слова
И на этот раз мысль
Проживет и одна
В отсуствие матери

Я тянулся к высоте
Дня, вцепившись в последний бокал вина

Какое же все-таки веселое это произведение Мендельсона в исполнении Луи Лорти (Louis Lortie) и Яна Воглера (Jan Vogler)! Оно действительно очень бодрящее, я даже немного сержусь на себя, что поставил его вам так поздно вечером, так как я разбудил тех, кто уже начал посапывать, но оно того стоило, так как сейчас будет сильная песня Сержа Режьяни (Serge Reggiani), из тех, что могли заставить нас взволноваться в 20 лет, с песнями великого Сержа. В Париже у меня была та же самая пресс-секретарь, что у мсье Режьяни, и я познал странное счастье общаться с той, что общалась с Сержем Режьяни. Такая вот моя маленькая причуда робкого фана.

Звучит "Paris ma rose..." Serge Reggiani.
Звучит "Cologne blues" Mathias Eick.

Я склонен верить женщине, которая спит
Больше, чем она сама подозревает, несущую
Сообщение, пришедшее очень издалека в ночи
Пена лезет через край ведра с водой
Лужа оставляет на обивке пятно
Имеющее форму страны, на которой
Тянутся вместе животные и дети
Она сгибается перед полками
Это шквал старых историй
Возможно, гражданских или деловых процессов
Сеящих язвы и опухоли
В животах начальников корпорации
Возвращающихся пресыщенными из отпуска под солнцем
Она знает все их секретные желания
Знает про фотографии, спрятанные в ящиках
Про запасы презервативов в папках для бумаг
Между папками, помеченными "секретно"
Она искала ключи к счастью
Под горшком с сухими цветами
В сиянии ночи под неоновыми лампами
В аварии, длящейся последнюю зиму
Она добралась до империи холода
Победившей в высоте и в толщине
Сделавшую предупредительные выстрелы
На лестничной клетке со всеми подкреплениями

Я назвал бы ее Зора или Сабрина
Или она была бы всеми Мариями мира
Она увязала в узел свои побуждения
Она прогулялась бы
По невозможному плоскогорью
По горной цепи, убегающей галопом
По горизонтальным континентам, по морям в штиль
Она прочитала бы первые сказки, рассказы
Где объясняется зарождение земли
Увидела бы грязь, болота, пустыни
- Но она здесь, едет по своему утреннему маршруту
Выбираясь из ночи миражей, где на мгновение
Она увидела свое собственное лицо
В выпуклом зеркале крана
Вернувшаяся издалека, склонившаяся над тайной
Своего собственного присутствия, ошеломленная тем, что она здесь
В приглушенном шуме больших дел
В призрачной проекции желаний
Спящих на больших страницах в дозволенном формате

Матиас Айк (Mathias Eick) выбивает нас из равновесия со своим "Кельном", таким же грустным Кельном, как Париж Сержа Режьяни, а, может, и еще грустнее. Вот еще одно произведение, почти такое же спокойное, но с сиреневой этикеткой, крепкое и насыщенное (Даниэль употребляет термины, которые приняты для описания характеристик вина), Майлз Дэвис этой недели, "Early minor".

Звучит "Early minor" Joe Zawinul.

В коме машин, ночью
Программы компилируют вселенную
Широким жестом она стерла пыль
Осушив круглый след от кофе, оставленный чашкой
Внезапно экран зарябил
Улыбка полуобнаженной женщины, кажется, жалеющей себя
Потом изображение пляжа в Тропиках
Зубчатый собор европейского города
Нимфы Моне, Христос Корковадо
Она останавливает на мгновение свою руку-трудягу
Вдыхает сухой воздух большого офиса
Обессилевшая, как комета на излете
Ее две натруженные ноги на расстоянии
Земли, ее две ноги, неустойчиво стоящие
На верхних этажах этой башни
Озаряя ночь

Этим летом я ставил вам Шостаковича, не слишком благозвучные и даже иногда сухие его произведения. А теперь послушаем великого Дмитрия в один из моментов, когда он забыл об охранниках и выдал нам головокружительно романтичную вещь. Уж не Рахманинов ли был его учителем? Я ничуть не преувеличиваю! Послушайте, что этот человек мог творить, когда он забывался и переходил к другим вещам, послушайте его душу, его огромную славянскую грусть в России, где все находилось под наблюдением, словно крик сердца, русской души, показывающей, чего ему действительно хотелось. "I Musici" и внук великого Дмитрия, Дмитрий Шостакович-младший за роялем.

Звучит "Concerto N2/2 mouvt, andante" Дмитрий Шостакович.

Во время солнцестояния
Мертвые души обвиняются в том,
Что они паразитируют на наших жизнях

Мы застали врасплох их обоих
Отца и мать
Спящих в листве
Оживленно болтающих
Шлифующих свои кости
О вечную молодость

Озеро - это отдых для духа
Но иногда слышно
В поющих елях
Атлантический гул
Далекого геноцида

И снова целиком живешь
В этом будущем прошлом
Начиная с простого поцелуя
В щеку, который вспыхивает
В голове рыжей молодости
Совершенно невозможно

Вот и все. Первое воскресенье осени для меня и моей новой работы на полную ставку. Спасибо, что ты был здесь. Надеюсь, тебе было хорошо с моими полу-историями и полумузыкой, желаю тебе доброй ночи, хорошего возвращения домой, если ты в пути, хорошего отъезда, если ты уезжаешь, осени с сильным мускатным вкусом и насыщенными сладкими запахами. Режиссер сегодняшней передачи - Одиль Маньян, звукооператор - Пьер Плант, стихи были Пьера Новё из его книги "Les verbes majeurs", опубликованной в прошлом году издательством "Noroît". Так что я говорю тебе: "До скорого!" Я желаю тебе хорошей недели, чудесной и радостной любви, терпения, безмятежности, еще я желаю тебе вкусно поесть и выпить. Еще - посмеяться и выспаться, держаться, если дела идут не очень, и порадоваться тому, что все хорошо, если это так. Решиться на что-нибудь и активно действовать, ничего не потерять. И еще - мудрости, чтобы понять, что слишком - это слишком. До следующего воскресенья. В студии был Даниэль Лавуа, и я оставляю тебя с одним из этих норвежских джазменов, Тордом Густавсоном (Tord Gustavsen), и "Cocoon".

Звучит "Cocoon" Tord Gustavsen.

ВНИМАНИЕ! Интервью записано на слух, и может содержать неточности. Пожалуйста, если Вы нашли ошибку в нашем переводе, напишите нам об этом по адресу info.lavoie@yandex.ru