"Лавуа либр", начали!

Рожавшая между слабых звезд
Моя мать не колебалась
Когда врач предложил ей
Пересечь узкий проход
С помощью инструмента антиматерии

Мадам, мы должны извлечь кисту
Ребенок будет злым, но вполне нормальным

И небо выскользнуло из своего резного обрамления
От пугающих появляющихся конечностей

Природа умеет раздирать формы
Воинственного рождения.

Добрый вечер! Добро пожаловать на "Лавуа либр", с вами Даниэль Лавуа на "Espace musique", и я говорю вам, что маловероятно, что вы ничего не потеряли в ужасном ... Если так и есть, то у счастливчиков все же осталась сахарная свекла ... за два солнечных месяца этим летом. Еще остается листовая свекла и ..., тоже сахарный после холодных ночей, еще остается - и надолго - салат сорта "Ракета", который жестоко мерзнет ночью, а по утрам под солнышком встряхивается и снова идет в рост. Я его срезаю до Рождества, под снегом!

Кроме овощей будут еще стихи, из книги, опубликованной автором «L'homicide sensoriel», вот она – «Ее тюремная красота» («Sa beauté carcérale») издательства «Poètes de Brousse» Александр Фостино (Alexandre Faustino). Выходец из народа, почти или совсем не имеющего истории, так как мой народ, франко-манитобцы, появился недавно, около 1850, этого времени едва хватило, чтобы обзавестись кое-какими традициями, но явно недостаточно, чтобы, к примеру, изобрести национальную кухню или музыку. Возможно, у нас придумали несколько симпатичных франко-манитобских вальсов, как вот этот, который мог появиться в одном-единственном месте на планете, «Bayou Teche» группы «Coteau».

Звучит «Bayou Teche» группы «Coteau».
Звучит «Zamba» Lulendo.

Вы слушали Лулендо (Lulendo), которому удались несколько маленьких шедевров в мировой музыке, в африканской музыке, такие как «Zamba», которую мы только что слушали. Музыка со своей атмосферой и заразительным движением. Лулендо.

Еще одна заразительная музыка - артист, подающий себя очень мягко, умеющий жить в мире, не слишком травмируя его. Бразилец, выбравший Францию, чтобы жить и петь в ней, всегда в хорошем окружении и качественно записанный. Марсио Фарако (Marcio Faraco).

Звучит «Meu juramento» Marcio Faraco.
Звучит «Amar y vivir» Bebe y Cigala.

Есть группы, образовавшиеся случайно, и группы, образовавшиеся по причинам, которые никто не может объяснить, прямо колдовство какое-то. Порой получаются моменты, которые остаются, заслуживают того, чтобы остаться на более долгое время, чем другие, такие, как этот момент вечера, объединившего Бебо (Bebo) и Сигала (Diego El Cigala), нежный и текучий.

А теперь - блистающий романтизм Брамса, чрезвычайно мелодичный и приносящий такую гордую грусть, что ее можно счесть только красивой. Миша Майски (Misha Maisky), виолончель. У виолончели мсье Майски мощный, очень выразительный и мягкий голос, чрезвычайно гибкий. Также с ним играет Павел Гилилов, рояль.

Звучит «Minnelied, Op 71 No 5» Брамса.
Звучит «Feilles mortes, prélude» Дебюсси.

Вот такая "Les feilles mortes" Дебюсси. Это был Артуро Бенедетти-Микеланджели (Arturo Benedetti-Michelangeli), которого однажды так назвали, по меньшей мере, если это его настоящее имя. Он должен был взять на себя ответственность перед публикой - Артуро Бенедетти Микеланджели! К счастью для него, он гений фортепиано. Он мог бы добавить себе еще штуки три имени, и его все равно бы любили. Здесь он, разумеется, играл "Les feilles mortes" Дебюсси. Еще у меня самого есть гениальная идея - если уж на то пошло, почему бы не поставить другую "Les feuilles mortes" Жозефа Козма (Joseph Kosma) и Жака Превера (Jacques Prévert), в аранжировке и исполнении Мишеля Леграна (Michel Legrand), Стефана Грапелли (Stephane Grappelli) ... Мишель Легран, скажем так, всегда экстравагантен, а Стефан Грапелли всегда волнует.

Звучит «Les feuilles mortes» Michel Legrand, Stephane Grappelli.
Звучит «Les feuilles mortes» Rosenberg trio.

Возможно, я переборщил, по меньшей мере, был слишком настойчив, добавляя вам еще одну "Les feuilles mortes", чтобы как следует напомнить вам, что скоро наступит ноябрь, и что этих опавших листьев наберется целая куча, и тем больше их будет, когда задует ветер со скоростью 60 км/ч и понесет их всех к соседям. Это было трио Розенберг с песней, слова которой вы все знаете.

А теперь группа, которую я вам ставлю время от времени, группа, скажем так, нео-экспериментальная, задумчивая и эгоцентричная, но! но создающая очень интересную музыку, удовольствие для ушей и, конечно же, поскольку это менее очевидно, для души. С вами Даниэль Лавуа на "Espace musique". И вот «Cinematic Orchestra».

Звучит «Familiar ground» в исполнении «Cinematic Orchestra».
Звучит «O andalusin» Jon Balke, Amina Alaoui, Jon Hassell.

Джон Балке (Jon Balke), Амина Алауи (Amina Alaoui), Джон Хассел (Jon Hassell), удивительно, поразительно, восхитительно, это точно, и не поддается классификации. Мне очень нравится эта песня смешанного стиля, эта встреча культур, когда она получается удачно. Когда получается удачно, то выходит что-то волшебное.

Теперь немного фламенко? Сначала Диего дель Морао (Diego del Morao), не новичок, но почти, он медленно завоевывает свое место среди богов цыганской гитары. Следом за ним сегодня вечером будет играть Херардо Нуньес (Gerardo Núñez Díaz), который свое место завоевал уже давно. Давайте посмотрим, чем боги отличаются от людей.

Звучит «A mi Juana» Diego del Morao.
Звучит «Nocturno» Gerardo Núñez Díaz.

Это был Херардо Нуньес (Gerardo Núñez Díaz) и «Nocturno». А ну-ка, вот еще один полубог - Глен Гульд (Glenn Gould), не перестающий околдовывать нас своей гениальностью, своей эксцентричностью, живописный и переполненный талантом персонаж, к несчастью, смертный, давно от нас ушедший, но оставивший нам свою музыку, и вот один кусочек из нее. Отрывок, как говорит мой режиссер. «Партита» Баха, Глен Гульд.

Звучит «Courante, BWV 828 No 3» Glenn Gould.
Звучит «Largo, improvisation sur Haendel» Gabriela Montero.

Это была Габриэла Монтеро (Gabriela Montero), специализирующаяся на известных темах. У нее вполне хорошо получается. Мы слушали ее в импровизации на «Largo» Генделя. Я помню, как учил это «Largo», это было о-о-очень давно, чтобы сыграть его на похоронах моей бабушки, мамы моей мамы, с которой я научился сбивать масло, варить суп и печь хлеб. Я искал что-нибудь достойное такой бабушки, и это «Largo» Генделя было именно таким.

Теперь - Джон Сёрман (John Surman), музыка, приближающаяся к норвежскому джазу, и в то же время мечтающая о классике. «Moonlighter» с саксо-кларнетистом Джоном Сёрманом.

Я терялся в этих подыхающих грузовых суднах
Рывшийся, как животное
Я избегал долгих частот
Подслащенных порно-алфавитом
Крики, перегруженные металлоломом,
Присоединяющиеся к моему преступному дыханию
Переродившийся до мозга костей
Раков, которых приносят в жертву ради удовольствия
Я раздвигал мягкие и красные орудия
К истоку поверхностей

Ритм, трескающийся от его слов,
Подавлял мое молчание
Я брал его за руку
Очень по-детски

Его жесты, полные ярости,
Цеплялись за низкий смех рояля
Его силуэт жестко звучал

Лазурь его счищенной кожи
Была похожа на эмаль
Большого, слишком тонкого стеклянного окна
Рубцы, где скользят мурены

Звучит «Moonlighter» John Surman.

Мы обезболили солнце
Ампутировали небосвод
Усилили тишину

Наши слезы,
Скрывающиеся в звуке Боинга
Зловещие тотемы
Сердце, как каторга

Умершие копошились под строительным раствором
Озоновые ореолы окружали их черепа
Тени рассеивались над Азией, Суданом
И ребенок почувствовал свой последний шепот

Звучит «Stopover At Djibouti» Anuar Brahem.

Провести время с Ануаром Брайемом (Anuar Brahem) - это почти всегда моменты сладости и волшебства, навевающие воспоминания. Знаменитый исполнитель, играющей на уде, Ануар Брайем и «Stopover At Djibouti», музыка, создающая пейзаж и атмосферу, как и Лео Ферре (Léo Ferré), чья музыка полна образов и поэзии. Лео Ферре, которого, как вы начинаете понимать, я люблю больше всего. Я помню шок, электрошок, который я испытал, услышав впервые его диск «Amour anarchie», 1969, в студии моего друга художника Роже Лафроньер. Потеря невинности с этим Лео, насмешником, но таким нежным и музыкальным. Анархия пришла в Манитобу.

Звучит «Je vous aime d’amour» Léo Ferré.
Звучит «Invierno Porteño» Piazzolla.

Вы не можете злиться на меня, что я чаще, чем следует, включаю в программу этот диск "Violons du roy" "Piazzolla", такой красивый, удачный, качественно записанный, превосходно сыгранный и аранжированный Жан-Мари Зейтуни (Jean-Marie Zeitouni).

Вы слушаете Даниэля Лавуа на "Espace musique".

Теперь - музыкант, сильно связанный, вероятно, с Эриком Трюффазом (Erik Truffaz). Оба они не могли не знать друг друга. Джон Хассел (Jon Hassell) более созерцателен, более минималистичен, здесь вроде бы всего мало, но, однако, пространство заполнено, и нас уносит туда. «Northline», Джон Хассел.

Звучит «Northline» Jon Hassell.

Ее глаза –
Вспыхивающие люстры
Мое горло напрягается
Мои манеры рассеиваются
Совпадения перекашиваются
Хлопните дверью своих мансард
Усмирите ваших салонных ворчунов
Я просачиваюсь сквозь прорехи ее ремней
Я отправляюсь к ее губам
Мой бокал лжет моему рту
Я кромсаю стол своим корявым смехом
Бар больше не может

Ее взгляд проходит через шлюзы к чахнущему востоку
Под спящими лампами
Беззаботные испарения
Протягиваются в большие букеты
Наши профили дерутся друг с другом
Наклоняясь друг к другу
Приказания наших морщин
Несколько покалываний зафиксированы
Вокруг лопастей

Звучит «Assadinha» Luc Fortin, Richard Léveillé.

Вот кто бережно вернул нас в реальный мир – Фортэн-Левейе (Luc Fortin, Richard Léveillé), которые пишут диски вдвоем, мягкие, красивые, легко воспринимаемые, это музыка, чтобы почувствовать себя хорошо, вот так.

Теперь – контр-тенор. Последний настоящий кастрат был Алессандро Морески, единственный кастрат, выпускавший диски, он умер в в 1922 году. Говорят, что настоящие кастраты обладали вокальной гибкостью и виртуозностью, которой контр-теноры не могут и надеяться достигнуть. Такая вот цена, дамы и господа, за то, чтобы сохранить свои мужские драгоценности. «Nisi Dominus» Вивальди с Жераром Леном (Gérard Lesne).

Звучит «Nisi Dominus» Gérard Lesne.
Звучит «My man’s gone now» Miles Davis.

… «Порги и Бесс» Майлза Дэвиса (Miles Davis) и Джорджа Гершвина (Georges Gershwin), она слишком красива, и у меня всегда желание ею злоупотребить. То, что в музыке может иногда … вкус, но все же слегка, никогда чересчур. Вот в чем секрет.

Кендрик Скотт Оракл (Kendrick Scott Oracle) – это барабанщик удивительной скромности. Он делает диски, где он указан как барабанщик, и где его едва слышно, как раз достаточно, как говорят другие. «Search for noesis».

Звучит «Search for noesis» Kendrick Scott Oracle.

Ее рука занимала слишком много места в руке другого
Он влюбился в нелегкую душу
Ее тело растрепанной куколки бабочки
Не могло сдерживать мессы без песнопений
Которые отравляли его самого

Может быть, силиконовые манекены
Протащили его под засовами?

Он был этой неизлечимой восковой свечой
И таяние было ему гарантировано
Эта фиброма, которую гладишь в холоде
Его крики, истоптанные яростным безумием
И вечным ядом

Звучит «Octuor pour cordes» Мендельсона.

И с этим октетом Мендельсона, от которого дух захватывает, мы заканчиваем сегодняшний вечер «Лавуа либр». Его вдохновение, то есть вдохновенные слова Александра Фостино (Alexandre Faustino) «Ее тюремная красота» («Sa beauté carcérale»), опубликованные издательством «Poètes de Brousse». Режиссер сегодняшней передачи – Лорен Шалифу, звукооператор – Кристиан Ферлан.

Так что я желаю тебе огромной кучи опавших листьев для компоста и … Смешай их с газонной травой и используй для укрывания своих грядок на огороде. Их останется совсем мало, когда ты начнешь рыхлить граблями землю в апреле, ровно столько, чтобы прикрыть несколько мокриц. Самое время дать волю примитивным эмоциям при виде этих доисторических созданий.

Спокойной ночи, если сегодня среда, хорошего вечера, если воскресенье, да неважно. Пусть ночи будут мягкими и успокаивающими. В студии был Даниэль Лавуа, и я оставляю вас со Стивеном Лейтоном (Stephen Layton) и «Holst singers».

«Inviolata» Вилета (Pierre Villette).

ВНИМАНИЕ! Интервью записано на слух, и может содержать неточности. Пожалуйста, если Вы нашли ошибку в нашем переводе, напишите нам об этом по адресу info.lavoie@yandex.ru