Дэвид:
Когда ты родился, твоя мать положила тебя
мне на руки. Если бы ты знал... Сын...
Сын ирладского эмигранта, который стал бы
продолжением своего отца, своего деда,
своих предков. Я хотел сделать из тебя Неллигана!
Твердо стоящего на ногах, с высоким лбом,
Короля Мира. Мой сын! Эмиль Неллиган,
сын Дэвида Неллигана, внук Патрика Неллигана
из Ирландии! Но работа всегда уводила меня
вдаль, я не видел, как ты растешь. И ты не стал
ирландцем. И ты не стал ирландцем.
Ты ускользнул от меня, и я в тебе больше ничего
не узнаю. В тебе больше нет ничего мне знакомого.
Совсем ничего. В тебе больше нет ничего от меня.
Ты выбрал свою мать... Язык своей матери...
Идеи твоей матери... Ты Юдон. Эмиль Юдон,
поэт, сын Эмили Юдон. Почему ты
не подписываешь свои стихи своим настоящим
именем, Эмиль Юдон? Ты больше не Неллиган!

Молодой Эмиль:
Вы отрекаетесь от меня?

Дэвид:
Ты сделал это прежде меня.

Молодой Эмиль:
Став поэтом?

Дэвид:
Перестав быть ирландцем.

Молодой Эмиль: < (мягко)
Я сын Бодлера, Рембо,
Верлена, Эдгара По.

Дэвид: (взрывается)
Ты знаешь, что делают с такими, как ты?
Ты знаешь, что делают с такими сумасшедшими,
как ты? Я могу тебя запереть. Я могу
распорядиться, чтобы тебя заперли!
Заплатить за то, чтобы меня избавили от тебя!
Больше не будет сумасшедшего в моем доме!
Больше не будет сумасшедшего в моем доме!

Молодой Эмиль:
Единственное, что вы мне говорите по-французски,
это то, что я сумасшедший...

Дэвид:
Да, ты сумасшедший...

Молодой Эмиль:
Спасибо, отец... Спасибо!

Молодой Эмиль убегает.

Дэвид:
Сын мой! Сын мой!
Мой единственный сын...

Дэвид выходит. Гертруда и Ева выходят из своего убежища.

Гертруда и Ева:
Безнадежно... Это точно конец...

David:
Quand tu es né, ta mère t’a déposé
dans mes bras. Si tu savais... Un fils...
Un fils d’immigré irlandais qui allait perpétuer
son père, son grand-père, ses ancêtres...
J’allais faire de toi un Nelligan!
Droit sur ses pieds, le front haut,
the King of the world! My son! Emile Nelligan,
son of David Nelligan, grandson of Patrick Nelligan,
from Ireland! Mais le travail m’amenait toujours
au loin, je ne t’ai pas vu grandir. Et Irlandais tu
n’es pas devenu. Et Irlandais tu n’es pas devenu.
Tu m’as échappé et il n’y a plus rien en toi que je
reconnais. Il n’y a plus rien en toi que je reconnais.
Vraiment plus rien. Il n’y a plus rien qui te vienne
de moi. Tu as choisi ta mère... la langue de ta mère...
les idées de ta mère.. Tu es un Hudon. Emile Hudon,
poète, fils d’Emilie Hudon. Pourquoi ne signes-tu pas
ta poésie de ton vrai nom, Emile Hudon?
Tu n’es plus un Nelligan!

Emile jeune:
Vous me reniez?

David:
Tu l’as fait avant moi.

Emile jeune:
En devenant poète?

David:
En n’étant plus un Irlandais.

Emile jeune: (doucement)
Je suis le fils de Baudelaire, de Rimbaud,
de Verlaine, d’Edgar Poe.

David: (il éclate)
Tu sais ce qu’on fait avec des gens comme toi?
Tu sais ce qu’on fait avec des fous comme toi?
Je peux te faire enfermer. Je peux décider
de te faire enfermer. Payer pour qu’on me débarrasse
de toi! Plus de fou dans ma maison!
Plus de fou dans ma maison!
Plus de fou dans ma maison!

Emile jeune:
La seule chose que vous me dites en français,
c’est que je suis fou...

David:
Oui, tu es fou...

Emile jeune:
Thank you, father... Thank you!

Emile jeune sort en courant.

David:
My son! My son!
My only son...

David sort. Gertrude et Eva sortent de leur cachette.

Gertrude et Eva:
C’est sans espoir... C’est bien fini...