Почему вы сочли возможным снова играть в "Notre-Dame"?

Это прекрасно написанное произведение, которое не постарело ни с точки зрения музыки, ни с точки зрения текста благодаря тому, что в нем не используются модные штучки, нет приближения к определенному музыкальному стилю. Музыка без отпечатка времени становится вневременной. Это почти классическое произведение.

Спектакль был модернизирован?

Все стало более сжатым, точным и четким. Спектакль остался тем же, но я бы сказал, более совершенным. Собственно говоря, он очень похож на первую версию. Та же постановка, но лучше. Я могу так говорить, потому что был там (смеется).

Вы – единственный исполнитель из первоначального состава. Чем вы это объясняете?

На самом деле у меня особых объяснений нет, за исключением того, что мне это предложили. Для меня единственная причина была в том, что даже 20 лет спустя и с поседевшими волосами мой персонаж остается убедительным. Вполне правдоподобно, что мужчина его возраста, никогда не знавший любви, испытывает столь исступленную страсть. Другие персонажи, как Эсмеральда или Квазимодо, молоды, им по 14-15 лет. Так что другим исполнителям труднее было бы сыграть их сегодня.

Как вы отреагировали на это предложение?

Было много сомнений. Я не был уверен в том, что хочу вернуться. Боялся не найти того, что знал когда-то. Потом понял, что надо готовиться к другому. В конце концов, у меня остались воспоминания о произведении предельно приятном и требующем усилий. Мне захотелось пересмотреть свой персонаж. Вот я и согласился.

Какие чувства вы сегодня испытываете?

Я не жалею! Я нахожу в нем огромное удовольствие, большее, чем думал. На самом деле, мне не надо напрягаться, поддерживая карьеру. Я – к услугам моего персонажа каждый вечер. Это роль, требующая значительных усилий, сложная, притягательная, и она приносит мне массу удовлетворения.

Также это примечательная роль в вашей карьере.

Да, в том смысле, что я никогда до нее не играл в театре и мюзиклах. И потом не играл, за исключением «Маленького принца», который шел сразу же вслед за «Нотр-Дам». Но больше к мюзиклам меня не тянуло. Я никогда не считал себя певцом мюзиклов.

В каком состоянии духа вы были 20 лет назад, когда вам предложили эту роль?

Когда мне ее предложили, мне было 47 лет и позади было 27 лет карьеры. Я уже выпустил множество альбомов, завоевал известность. В то время я переживал период жизни, когда снова начал задавать себе вопросы. Я не очень понимал, чем бы я хотел заниматься дальше. И однажды, по чудесному стечению обстоятельств, Люк Пламондон позвонил мне и спросил: «Ты учился у иезуитов?». Я ответил: «Да». «Ты хорошо знаешь священников?» Я снова ответил: «Да». «Ты хотел бы сыграть священника?» Я ответил: «Не особенно». Вот так он представил мне Фролло. Когда я получил музыку, я сказал себе, что она очень красива, но никогда не станет популярной. И согласился, сказав себе, что с артистической точки зрения это интересно. Что еще сказать? Кроме того, что все, что случилось точно наоборот. Это был триумф! Никто такого не ждал, и меньше всего я!

И "Нотр-Дам" открыл моду на мюзиклы.

Мне трудно сравнивать «Нотр-Дам» с другими мюзиклами. Прежде всего потому, что для меня «Нотр-Дам» - не мюзикл. Это почти опера. И еще потому, что этот спектакль ставили не для того, чтобы добиться популярности. Все потом пытались создать что-нибудь популярное. В то время как «Нотр-Дам» писали ради того, чтобы создать что-то красивое.

Вы самый старший в труппе. Что вы говорите молодым?

Ничего им не говорю. Служу примером. Я очень строг, требователен к себе, поэтому жду того же и от других (смеется). Не говоря им об этом. Молодежь, которая работает со мной, хочет тоже быть на высоте, потому что они знают, что я работал с первой командой. Да и в итоге мне не надо ничего говорить, не надо ничего делать, только работать. Это отличная команда. Я не могу сравнивать их с первыми. Они не лучше и не хуже, они определенно тоже хороши. Им очень трудно, но они приняли вызов. Я очень горжусь ими.