Страсть

Страсть. Нам хочется нырнуть в нее, потому что мы подозреваем, что именно там находится самый главный рецепт счастья, удовольствия, абсолютного взаимного слияния. Страсть, как говорится, не имеет границ.

Звучит отрывок из Je pensais pas.

Я погрузился в эту атмосферу. Вспомнил те дни: остановки, автостопы, попутки, автобусы, поездки и неуверенность, плохие мотели, жалкие квартиры. Воспоминания всколыхнули сильные чувства.

Страсть - это электрическая лампочка. Одержимый страстью - мошка, и эта мошка сгорает на электрической лампочке. Каждая любовь непохожа на другие. Она выражает нечто очень глубокое. Дело в том, что каждый влюбленный отлично знает, что он говорит неповторимые вещи. И ведь влюбленные правы. Каждая любовь, пережитая влюбленными, никогда больше не будет пережита и никогда не была пережита, как и каждый человек, которого больше нет. В то же время, это обмен. Дорого обходится любить, не любить или любить, когда тебя бросили. На самом деле, это очень рискованно. Но какое откровение, какой взрыв чувств, когда ты охвачен страстной любовью. Это Она.

С этой песней связаны две истории. То, как она была написана, ее начало. Луиза Форестье подыскивала себе песни. Зная, что я больше не пишу много песен, она сказала мне: "Даниэль, обменяемся текстами. За "Нантакет", которую я тебе написала, ты напишешь текст мне". Я сказал: "Ладно, хорошо". В то время я немного песен писал и спросил: "О чем именно ты хочешь, чтобы в ней говорилось?" Она ответила: "Хочу, чтобы говорилось о путешествии". "О путешествии? Так, так, ладно". В тот вечер я уселся перед компьютером и начал со дня, когда я уезжал, говоря "пока-пока" и передо мной встал целый кусок моей жизни, жизни музыканта, который постоянно в разъездах и чьи любовные связи так мимолетны. Как и все, я мечтал об идеальной любви, не слишком в нее веря. Вот так и родилась эта песня. Я закончил ее 2-3 дня спустя и сказал: "Луиза, я написал тебе текст". Она посмотрела его, напела, покрутила так-сяк. И становилось все очевиднее, что песня не для нее, а для меня. И в какой-то момент она сказала: "Слушай, Даниэль, думаю, будет лучше, если ее споешь ты, а не я". Вот так. Песня для Луизы Форестье стала моей песней.

Еще нужны чувства. Очевидно, что написать песню чисто умозрительно не получится. Как раз наоборот. Когда я погружался в эту атмосферу, вспоминал те дни - остановки, автостопы, попутки, автобусы, поездки и неуверенность, плохие мотели, невзрачные квартиры - конечно, меня захлестывали эмоции.

Любовь такая штука, которая отлично выражается в песне. Впрочем, песня для этого и создана. Понадобилось время, чтобы понять, что политику стоит оставить политикам, а песня пусть служит любви, танцам и радости. И не только. Я больше не пишу политических песен. Думаю, общественная позиция выражается в другом, не в песне. Ну да ладно, это сугубо личное мнение. Другие вон пишут очень политические песни, да к тому же очень красивые. Они рассматривают песню как нечто полезное, а я считаю песню совершенно бесполезной. Вот так-то.

Нет, вовсе необязательно страдать, чтобы писать любовные песни, но думаю, именно так рождаются самые лучшие песни. Когда работаешь с таким материалом, как чувства, то однозначно чем более они обострены, чем они ярче, тем насыщеннее и ощутимее результат. Если выбирать между "быть счастливым" и "писать хорошие песни" я все же выбрал бы счастье и предоставил бы другим писать хорошие песни. Я получаю лучшее с обеих сторон, потому что работаю с человеком, который беспрестанно страдает, бедняга. Но я его все равно люблю! И он пишет для меня чудесные тексты. Я одновременно и счастлив, и могу писать довольно неплохие песни!

Признаюсь, мне хочется, очень хочется приумножить напряженные моменты страсти, потому что есть в ней некая доблесть, и я согласен сгореть. Однако такая страсть – не любовь. Никто – кроме тех, кто в аду – никто не живет, пылая.