В1: С ним легко можно говорить о 3-4 проектах, потому что у него их всегда много, и это приятно, но вот нечто особенное - "La licorne captive". И сегодня утром с нами Даниэль Лавуа.

В2: Добрый день, как дела?

Д: Добрый день, хорошо, а у вас?

В1: Отлично!

Д: Спасибо, здравствуйте.

В2: Доброе утро, как дела?

Д: Здравствуйте, хорошо.

В2: Не рановато?

Д: На самом деле, просыпаюсь я рано, но окончательно стаю где-то в 9 - 9:30.

В1: Да, долгий процесс.

Д: Точно, но сегодня утром я сказал себе, что надо высунуть голову пораньше, чем обычно.

В1: Так вы пишете рано по утрам?

Д: Да, это лучшее время, потому что еще не контролируешь свои мысли, они переполняют тебя, бьют ключом, даже не знаешь, откуда что берется. Бывает, из снов. Отличное время, чтобы писать.

В1: Писать - ваше ежедневное занятие?

Д: Ежедневное.

В1: Да?

Д: Да.

В1: Как мускулы качать.

Д: Да, но называю это своим маленьким счастьем, маленьким утренним счастьем, моментом размышлений.

В1: Сосредоточенности.

Д: Сосредоточенности, да, именно это слово я искал.

В2: Наверное, именно утром вас осенила идея "Плененного единорога"?

Д: На самом деле нет. Лоран Гуардо, композитор этого произведения, однажды позвонил мне и сказал: "Мне нужен певец". 4 года назад.

В2: 4 года?

Д: 4 года. Лоран 9 лет сочинял и записывал этот проект. Когда он был завершен где-то на 2/3, он попросил меня спеть песни. Я сказал: "ОК", потому что раньше я такого не слышал, уж очень они специфичные.

В2: Они словно из другого мира.

Д: Словно из другого мира. Для человека, всегда занимавшегося поп-музыкой, наверное, это был совершенно другой пейзаж.

В1: Совсем не "La danse du smatte".

Д: И близко не похож. Танец другого рода. Но по правде, мне всегда очень нравились виолы да гамба. Вы знаете, что это такое?

В1: Нет.

Д: Виола да гамба - тот инструмент, что я держу в руке [показывает на фотографию из буклета].

В2: На большую скрипку похоже.

Д: Точно. С ладами, видите лады? На нем играют как на гитаре, но это не гитара, а инструмент эпохи Возрождения. Он называется "ножной", потому что "gambe - gambette – les jambes". То, на чем играют, поставив его между ног.

[à gambe]. "gambe - gambette – les jambes" gambette - по-французски "нога", "ножка", la jambe - "нога"

В1: ОК.

Д: Потому что есть еще виола д'амур, виола, на которой играют вот так, похожая штука, только поменьше. Не виола да гамба, потому что между ног ее не держат. Но лады там тоже есть.

В1: Название из старофранцузского?

Д: Gamba - gambes - gambette. Мы до сих пор говорим "gambettes", подразумевая ноги. Прежде всего, это инструмент, при изготовлении которого используются кишки, настоящие кишки. Немного трудный, немного неуклюжий, с очень странным звуком, как от дерева и кожи, чувственным, очень теплым и человечным.

В1: И не только она. Там много чего, кроме виол.

Д: Да, в записи есть табла, самые разные акустические инструменты, чтобы получить довольно четкую вещь, даже очень четкую, но виола все же остается инструментом, очень близким к человеку.

В1: Мы путешествуем во времени, слушая этот музыкальный проект. Кстати, послушаем вместе отрывок из него.

Звучит отрывок из "Икара".

В1: Похоже на рассказ.

В2: Да!

Д: Сказка. Сказки и легенды. Из греческой мифологии, или еще мы рассказываем "Охотничье каноэ", квебекскую легенду. На самом деле, это истории для взрослых, отправляющие в путешествие во времени и пространстве. Мы далеко, я бы сказал, от Майли Сайрус.

В2: Да уж.

В2: Да. Будут ли выступления? Хотите ли вы поставить его на сцене?

Д: Мне бы хотелось. У нас куча идей, мы даже задумали некую проекцию на экран, чтобы получить нечто достаточно зрелищное, но в то же время остающееся органичным. Разумеется, с музыкантами, очень приятно видеть эти инструменты. Когда они играют прямо перед тобой, то их звук что-то глубоко трогает в нас.

В1: Можно сказать, получилось нечто вроде мюзикла?

Д: Нет, но, возможно, спектакль из сказок и легенд. Ты попадаешь в него, погружаешься в волшебный, немного средневековый мир. Спектакль получился бы красивый, далекий от обычных спектаклей.

В1: С путешествием во времени.

Д: Наверное.

В1: Кроме этого, вас вдохновляли тексты Рембо в нескольких песнях?

Д: Там есть два текста Рембо, но остальные написаны Лораном, он потратил на них немало времени, он сам сказал мне: "Тексты - не мое дело", он сам композитор. Так что тексты он писал очень долго, чтобы они удались, и я считаю, у него вышло замечательно.

В1: Вы принимали участие в "12 hommes rapaillés", навеянном стихами Гастона Мирона, можно ли провести параллель с ним?

Д: Признаюсь, чем больше я взрослею и старею, тем больше я люблю поэзию. Мне кажется, что это искания человека, может быть, поэзия - это апофеоз человеческих исканий. Она не для продажи, не для того, чтобы что-то доказать, это именно опыт сознания и бытия, который я нахожу очень интересным. К тому же это поиск красоты, и в определенный момент жизни такие вещи притягивают сильнее.

В1: Поговорим о "La symphonie rapaillée".

Д: Завтра выходит.

В1: Здорово!

Д: Слушайте, сначала, когда мне сказали о проекте "Les hommes rapaillés" с симфоническим оркестром, я подумал: "Ну-у-у, неплохо, да", но я всегда воображал "Les hommes rapaillés" с рок-группой. "Les hommes rapaillés" превосходно идет с группой Луи-Жана Кормье, а тут сказали "симфония", с трудом такое представляется. Но когда я послушал аранжировки Блэра, я сказал: "Смотри-ка, ему все же удалось соблазнить меня, вызвать желание поучаствовать". Признаюсь, открывается нечто совершенно новое, словно окно в песни, в тексты Мирона.

В2: Вы также работали с одним из самых значительных фигур Квебека, Жилем Виньо, над его последним альбомом.

Д: Да.

В2: Как он будет звучать? Вы не имеете права говорить?

Д: Могу говорить. Я всегда питал особые чувства к Жилю, обожал его. И когда он попросил меня быть режиссером его последнего альбома, я послушал песни, поскольку мне же надо знать, что я буду делать. Я услышал песни человека 85 лет, который принимает себя таким, как есть, но настолько трогательно, душу переворачивает. И он осмелился пойти новым путем, с пианистом Жан-Франсуа Гру, я бы его назвал лучшим аккомпаниатором, которого только знал Квебек, очень-очень хороший пианист. Можно сказать, звучит как Жиль Виньо и Билл Эванс, приближается к джазу, едва касаясь его, выдавая отличное звучание. Жиль Виньо, ведь он великий мелодист, прекрасно чувствует себя там. С его песнями это очень гармонирует.

В1: Совершенно раскрепощен.

Д: Да.

В1: Где и как вы встретились с Жилем Виньо? Он позвонил, вы послушал песни, потом поехали к нему?

Д: Да.

В1: Вы уселись на кухне, ну там не знаю, я фантазирую. Но каково было услышать эти песни прежде всех?

Д: Признаюсь, я был очень взволнован и тронут, это большая честь для меня. Рассказать с профессиональной точки зрения?

В1: Да.

Д: Я послушал как профессионал, сказал: "Жиль, может быть, сделать вот так и вот так?" Он оказался очень открытым человеком, ответил: "Да, отличная мысль переделать вот так!" Так мы и поработали.

В2: Вы имели на это право.

Д: Это и есть та работа, которая от меня требовалась. Меня для этого и позвали. К тому же, у меня 40-летний опыт работы, выпуска дисков, и режиссером других альбомов я был, так что у меня есть некоторый слух и опыт. К тому же, я не говорил: "Жиль, поменяй это", а говорил: "Может быть, стоит вот тут изменить?", всегда с "может быть".

В1: Возможно, и у вас скоро сольный альбом выйдет?

Д: Ой, не знаю. Мне так нравится заниматься этими проектами! На протяжении многих лет я выпускал альбомы, а теперь у меня шанс заняться очень нетривиальными вещами. У нас с Лораном и еще один проект есть, которым мы сейчас занимаемся - только со стихами Рембо. Мне так приятно этим заниматься! Поп-музыка, как вы знаете, уперлась в стену несколько лет назад, никто особенно не знает, как выбираться, доходы все меньше, индустрия нищает. Раз такое дело, лучше получать удовольствие от того, что тебя интересует.

В2: Вы счастливы этим?

Д: Да, очень счастлив.

В1: Тем лучше! Хотите попутешествовать во времени с музыкой из "Плененного единорога"? Он уже в продаже. Спасибо за ваш визит.

Д: Спасибо, что пригласили меня.

В1: Нам очень приятно.