Д: Я родился в 1949, в том же году, что и Марк Гарно. Помню ли я, как родился? Я никогда не занимался "терапией первого крика", насколько знаю. Нет, но моя мать говорила мне: "Ты был крупный, мне было больно". Помню, моя мать говорила: "Ты был крупный, а хорошей акушерки не было". Я потянул фунтов на девять, около того. У мамы я был первый, да и вообще в то время не было принято рассказывать о таком. Не хотелось заставлять снова это переживать.

Д: О таком детстве, какое было у меня, можно только мечтать. С родителями, бабушками и дедушками, тетушками. Равнины, деревня. У меня было безмятежное детство.

Д: Да, у меня до сих пор остались друзья детства. Не слишком много, но несколько остались. Например, Жиль Буле, с которым мы дружим все эти годы.

Жиль Буле (друг Даниэля): Я знаю Даниэля с раннего детства, мы родом из одной деревни, Данри в Манитобе, затерянной далеко среди равнин. Мы встречались почти повсюду. Прежде всего, в школе, потом в церкви, потому что пели в церковном хоре. Учились музыке у одного и того же учителя.

Д: Много занимались спортом. Помню, в то время телевидения не было. В Данри телевидение появилось, когда мне было 7 лет, оно было черно-белым, и вообще оно не было особо интересным. Мы играли в хоккей. Несмотря на то, что деревня была маленькой, у нас была крытая площадка, и мы всю зиму проводили на катке.

Жиль Буле: Все было кое-как. Мы не слишком хорошо умели кататься, были плохо одеты, плохо экипированы, но играли везде. Я помню троих хороших игроков в нашей команде - Даниэль, Даг и еще один, не помню как звали. Даниэль был длинноногим и катался лучше всех. К тому же он был выше ростом и сильнее всех.

Жиль Буле: Если я правильно помню, ребенком Даниэль был...

Д: Тут что, только про Даниэля все будет?

Жиль Буле: ...был прямым и пользовался авторитетом.

Д: О, ты преувеличиваешь!

Жиль Буле: Не знаю, хотел ли он этого

Д: Ничего подобного.

Жиль Буле: Его авторитет проистекал из его натуры, ему никогда не указывали, что надо делать, он всегда ясно выражал свои мысли, ну, по меньшей мере, свои намерения.

Д: Музыка вошла в мою жизнь очень рано. Мне было года три или даже два с половиной, не помню. Моя мать была без ума от музыки. Она слушала музыку постоянно. Она заразила меня ею очень рано. Потом она решила, что мне надо учиться играть на фортепиано. Идея мне не особенно понравилась, но мама сказала, что это важно для воспитания и все такое. Но скорее всего, причина была в том, что всю свою юность она мечтала научиться играть на фортепиано, но не могла этого сделать, потому что жила в далекой деревушке, где брать уроки было невозможно. Она решила отомстить судьбе и отдать на курсы меня, что и случилось.

[Поет "Nos villes"]

Жиль Буле: Даниэль ходил учиться играть на фортепиано. Наверное, из-за его музыкального слуха. Мы возвращались из монастыря, потому что уроки давали именно монашки, и вот, возвращаясь из монастыря, надо было пересечь через железную дорогу, два железнодорожных пути. И вот, переходя эти пути, Даниэль, споткнувшись, - конечно, я помню это, как будто это было вчера, - Даниэль, споткнувшись, сказал мне, что бросает эти курсы, поскольку с него хватит.

[Поет "Nos villes"]

Франсуа Домпьер (композитор): Для Даниэля Лавуа классическая музыка – нераскрывшийся талант. [Смеется.] В том смысле, что если бы он углубился в занятия академическим, классическим фортепиано, то мы получили бы великолепного пианиста и, вероятно, великолепного композитора концертной музыки.

[Поет "Nos villes"]

Д: Мне очень легко давалась игра на фортепиано. Настолько легко давалась, что я так и не выучился читать музыку с листа, когда был ребенком. Когда я слушал произведения, которые играли нам монашки, я сразу же запоминал их наизусть. Я делал вид, что читаю с листа, а на самом деле играл на память. Жульничал! [Смеется] Сейчас я жалею об этом, потому что так и не научился читать музыку с листа. Ну, я могу читать музыку, могу записывать музыку, но не так хорошо читать, как мне действительно бы хотелось.

Д: Потом я приехал в колледж в Сен-Бонифас. Там была молодежь, занимающая музыкой, а я умел играть. Помню, я влился в одну группу, начал заниматься музыкой, научился играть с группами, познакомился с популярной музыкой. Девчонки на нас смотрели, считали нас классными, они же не понимали ничего. В музыке точно ничего не понимали!

Д: В Манитобе было популярное движение - музыкальные клубы. Маленькая франкофония проснулась, нашла нечто особенное - музыкальные клубы. Мы, как и другие группы, аккомпанировали всем исполнителям французской песни в Манитобе. Так что несколько лет я играл песни Жака Бреля, Феликса Леклера, Жан-Пьера Ферлана, Жоржа Брассанса, и это был мой первый серьезный контакт с песней, особенно с написанием песен, с их формой, структурой. В то время был конкурс, вроде нынешней "СтарАкадемии", под названием "Jeunesse oblige" ["Юность требует"]. Чтобы участвовать в национальном конкурсе, выбирали одного участника из каждой категории. Я написал свою первую песню, потом еще две-три, принял участие в конкурсе "Jeunesse oblige" в Манитобе, выиграл его. Я оказался единственным участником, так что это было несложно. Потом поехал в Оттаву, где проиграл. Проиграл, потому что был недостаточно хорош. Но вот кто дал мне изрядный толчок, так это пианист передачи "Jeunesse oblige". В то время в Оттаве им был Франк Дервьё. Франк Дервьё аккомпанировал в том числе и Жан-Пьеру Ферлану, он был очень известным в Квебеке музыкантом. Франк зашел ко мне после передачи и сказал: "Не прекращай петь песни", глядя при этом мне прямо в глаза. Конечно, это меня очень ободрило.

Д: [реклама продолжения передачи] Он сказал: "Давай сделаем диск". Я ответил: "Диск? С кем?". "Да с тобой же!" Я сказал: "Э-э-э... ОК".

Звучит песня "Les niaiseries".

Д: Однажды, когда я пел в кафе Сен-Жак, туда зашел некий Иван Дюфрен, послушал меня и спросил, пишу ли я песни сам. Я сказал: "Ну да". Иван пришел ко мне домой под вечер, и я спел ему несколько песен. Он предложил: "Сделаем диск". - "Как это диск? С кем?" - "Да с тобой!". Вот так.

Звучит "J'ai quitté mon île".

Д: Я сделал свой первый диск, совершенно дурацкий, но на нем была "J'ai quitté mon île", песня, которая никогда не взбиралась на вершины хит-парадов, которую не крутили по радио, но это одна из песен, которые люди помнят лучше всего.

Жиль Валикетт (автор-композитор-исполнитель): Я очень хорошо помню песню "J'ai quitté mon île", когда Даниэль пел ее в студии. Была вторая половина дня, облачная и хмурая. Мы работали в студии "Вьё пере" в Морнинг Хайтс, там записывались те, у кого не было своей студии. Оригинальное помещение, повсюду окна, поэтому казалось, что мы на улице. Он пел песню просто под гитару, среди падающего снега. Когда я думаю о его первом альбоме, который мы делали вместе, я вспоминаю именно этот момент. Мне показалось, что все испытания до этого, которые ему довелось пережить, выпали ради этой песни.

[Звучит "J'ai quitté mon île"]

Д: У меня был льготный контракт на выпуск моего следующего альбома. Я думал, что найму музыкантов, мы сделаем чертовски хороший диск, с большими деньгами, все такое, вау! Так что я участвовал везде, летел на всех парусах, но произошло то, что происходит почти всегда и везде. Все, что я подписал, вернулось обратно или ушло в другие компании. Случилось так, что все, что я писал, было отвергнуто. Когда шла вторая неделя записи нового альбома, я получил телеграмму, где говорилось, что с диском ничего не выйдет, что диск мы записывать не будем. Я переживал два-три месяца, а потом сказал: "Слушай, я же знаю песни, я пою их, сочиняю сам за фортепиано, почему бы не сделать диск с одним фортепиано?" Но все же с перкуссией было бы прикольнее, так что я позвонил знакомому ударнику, Иву Лягассе, и сделал диск, фортепиано и ударными. Если вы послушаете "Berceuse pour un lion", то увидите, что там только фортепиано и ударные. Это был мой первый диск, получивший некоторую известность, к моему удивлению. На нем была песня под названием "Dans le temps des animaux", ставшая хитом, ее крутили повсюду в Квебеке. Слушай, люди мне до сих пор говорят об этой песне, правда! А там ведь только фортепиано да конго. И все!

[Звучит "Dans le temps des animaux".]

Д: В итоге, после этого первого хита я решил, что, возможно, я могу писать музыку, могу зарабатывать этим на жизнь.

[Звучит "La danse du smatte".]

Майкл Делини (звукорежиссер): У него была студия, он работал на улице Сент-Антуан, недалеко оттуда был клуб под названием "Rocker's paradise". Даниэль сказал: "Вроде, там работает Вик Волго". Мы зашли туда, нашли Вика Волго в "Rockers". Вик послушал, как Даниэль играет, потом Даниэль обернулся, и сказал ему: "Ты-то наверняка лучше играешь". Вик ответил: "Да, черт возьми!" И немного показал ему другой стиль игры, буги-вуги.

Д: Я познакомился с Майком, когда работал над диском "Berceuse pour un lion". Я нашел в городе недорогую студию, купил там студийное время, включавшее услуги звукорежиссера. Инженером был Майк Делини. И потом я всегда продолжал работать с Майком, мы с ним и диски для детей вместе делали.

[Звучит "Il y a un Bébé dragon"]

Д: Мы вместе записывали музыку к фильмам, я всегда работал с Майком, скоро мне надо будет сводить песни Феликса, может, мы и диск из них выпустим, и работать я буду с Майком, потому что Майк - мой старый приятель, мы понимаем друг друга, нам не нужно ничего друг другу объяснять по полчаса, мы понимаем друг друга с полуслова.

Майк Делини: Кажется, именно во время "Nirvana bleu" был такой звонок в аппаратную:
- Джерри?
- Здесь нет Джерри.
И тут в углу аппаратной робко поднимается рука.
- Джерри - это я.
Вот так я и узнал, что его настоящее имя Джеральд, которое он по тем или иным причинам сменил на Даниэля.

Д: После разговора с Иваном Дюфреном."Насчет "Джерри". Невозможно быть певцом, если тебя зовут Джерри". До Буле это было очевидно. Теперь-то есть доказательства, что это возможно.

Д: С успехом, большим успехом "Dans le temps des animaux", разошедшегося тиражом в 5-6 тыс. экземпляров, а в то время это было неплохо, я смог заключить настоящий контракт с компанией, которая соблюдала обязательства. И я сделал диск "Nirvana bleu". Наверное, один из двух-трех самых любимых из тех, что я сделал. Потом был "Aigre-doux" - пффф. Потом - "Tension, attention" с "Ils s'aiment", и это было признание.

Д: В то время шла война в Бейруте. Бейрут лежал в развалинах. Все взрывалось, взлетало на воздух каждый день. Там действительно был ужас, вроде нынешнего Ирака. Я помню, что в полдень пошел сделать себе бутерброд, телевизор работал, передавали репортаж о Бейруте, и я до сих пор помню двух подростков, которые шли, держась за руки, по огромной разрушенной задымленной улице. Меня пленили эти двое подростков - мир рушился, а они держались за руки, они так явно жили своей любовью, меня это потрясло. Я вернулся в гараж, потому что в то время студия у меня была в гараже, и написал "Ils s'aiment".

[Звучит "Ils s'aiment"].

Д: [реклама продолжения передачи] Я знаю, что в Квебеке, когда "Belle" выпустили синглом, ни одна радиостанция не хотела ее ставить.

[Реклама]

Д: Первый фильм, в котором я сыграл, был Жан-Пьера Лефевр,"Le fabuleux voyage de l'ange". Он сказал мне: "Я никогда не приглашаю профессиональных актеров, таков мой принцип работы, так что тебе не о чем волноваться, все будет хорошо". Но я вынес из этого проекта, хоть он и показался мне интересным, намерение никогда не сниматься в кино. Тратишь кучу времени, все тянется так долго, бесконечно ждешь, к тому же в это время я не мог заниматься музыкой. После фильма Жан-Пьера Лефевра я получал множество предложений сниматься в кино, но всегда отказывался. И вот однажды Клод Фурнье предложил мне сняться в "Книге Евы". Это было после "Нотр-Дам де Пари", мне казалось, что я вроде бы разобрался, что такое - быть актером. Мне так казалось! Он сказал, что фильм будет на английском, и я ответил: "А, на английском? Совсем другое дело". Мне сказали, что там будет играть Клэр Блум, знаменитая актриса, и тут я занервничал. Играть с настоящей актрисой - уже не шутки. В итоге я повстречался с Клэр, полной профессионализма, вежливости, невероятного умения концентрироваться, вот она-то и привила мне вкус к кино, я понял, что это такое. Все, что окружает производство фильма, сравнимо с тем, что окружает концертную деятельность, пение.

[Кадры из фильма "Книга Евы"].

Клод Фурнье (режиссер): Мне кажется, мы создали отличного персонажа, румына, и, пока мы снимали фильм, я уже работал над "Феликсом Леклером". Я смотрел на лицо Даниэля, видел фотографии Феликса и сказал себе: "Черт, как эти парни между собой похожи!" К тому же они похожи и внутренне, что для меня еще важнее, чем внешнее сходство. Также, как и Феликс, он - ярко выраженный интраверт, также, как и Феликс, он порой бывает скуповат, также, как и Феликс, он завоевал признание во Франции раньше, чем здесь. К тому же Феликс обладал чувством собственного достоинства, он не из тех людей, которые останутся в жизни на вторых ролях, это действительно человек с чувством собственного достоинства, который внушает уважение.

Д: Я сразу сказал Клоду, что не может быть и речи о том, чтобы копировать Феликса. Я не умею копировать, я не имитатор. Я сказал: если ты хочешь Даниэля, рассказывающего о Феликсе, то это я могу. Я могу спеть песни Феликса, могу одеться, как Феликс, могу немного понизить голос, но не слишком. Я не хочу пытаться копировать Феликса, он неповторим.

[Кадры из фильма о Феликсе Леклере]

Д: Чтобы сыграть Феликса, чтобы сделать фильм, надо было петь песни, потому что, разумеется, жизнь Феликса крутится вокруг его песен. Ввиду того, что Клод заранее не знал, как лучше будет их использовать, не могло быть и речи о том, чтобы записать по одному куплету или припеву, нужно было записывать их все целиком. И мало-помалу они погрузили меня в жизнь Феликса. Тридцать песен - это много! Настоящее песенное путешествие. Кончилось тем, что я, может быть, и не понял до конца Феликса, но вступил с ним в симбиоз. Прежде всего, научился его любить, уважать, это был очень волнующий, чудесный опыт.

Д: А вот это - сексуальная песня из "Феликса". Послушайте. [декламирует песню Феликса Леклера "Demain si la mer"] "Если океан трепещет, касаясь твоих пальцев, то о чем ты думаешь, отдаваясь мне? Проведу ли я ночь, неподвижный как мрамор, если мой гамак под деревьями ты примешь за постель?" Я пою ее с Катрин Сенар, и это невероятно сильный момент фильма, когда мы ее поем вместе.

Мирей Деглан (актриса): Я снималась с ним 45 дней, но очень полюбила его. Я действительно восхищалась им, его хладнокровием, какой-то присущей ему уверенностью, он действительно внушает уважение. Он излучал уверенность, но был скромен, потому что он не - актер, прежде всего он - певец, хотя, по моему мнению, он обладает развитыми актерскими качествами, в том числе открытостью и умением слушать. И скромностью. Так что это были восхитительные дни. Еще он много смеется. Мне говорили, что он нелюдимый и робкий человек, но, честно говоря, мне так совсем не показалось, и это было очень приятно.

Д: А, Дудуш! Мирей играла Дудуш, первую жену Феликса. Трудная роль.

[Кадры из фильма о Феликсе Леклере]

Клод Фурнье: Думаю, результат получился просто поразительный. Даниэль Лавуа, которого считали только певцом, теперь вправе считать себя актером. К тому же он потрясающе красив и харизматичен. На экране даже более харизматичен, чем в жизни, настолько в жизни этот человек замкнут в себе, интраверт.

Брюно Пелльтье (певец): Первый раз, когда я увидел Даниэля, я подумал, что с ним будет нелегко. Он выглядел очень внушительным, неприступным, очень холодным. Этаким мыслителем. На самом деле он очень сдержан, словно барьером отгородился, а я – полная противоположность, вечно на эмоциях. При первом моем контакте с ним я подумал: "Как же мы уживаться будем все это время?" Нам предстояло играть с ним вместе на сцене, мы осознавали, что это будет очень близкий контакт.

[Кадры из "Notre-Dame de Paris"]

В конце концов, он стал именно тем, с кем я сошелся ближе всего по многим причинам: взгляд на жизнь, у нас обоих есть дети, совпадают вкусы, интересы. Вкусно поесть, выпить хорошего вина, эпикурейская сторона жизни. Я открыл для себя этого человека благодаря «Нотр-Дам».

Д: Мы делали диск в 97-98, совершенно нетипичную вещь, немодную, непохожую ни на что. Не то чтобы мы были уверены, что это безнадежный проект, но сомнения в нем были. Потом мы спели "Belle" на "Victoire de la musique". Успех пришел немедленно и превзошел все, о чем только можно было подумать, мечтать, на что можно было надеяться. Например, я знаю, что когда в Квебеке "Belle" вышла синглом, ее не хотела ставить ни одна радиостанция. Не помню, какая именно радиостанция согласилась ее поставить, но в тот день все слушали только это радио, потому что там звучала "Belle". Все другие радиостанции были вынуждены тоже ее ставить. Наверное, для меня это было самым приятным в "Нотр-Дам де Пари" - звучать на таких радиостанциях, где меня никогда бы и не подумали поставить! Была еще одна очень забавная история: на радио "Énergie" в то время была политика не ставить у себя певцов старше 40 лет. Певцы старше 40 лет, даже Стинг или Фил Коллинз никогда там не звучали. Когда вышла "Belle", Патрик годился, ему было 27 лет, Гару годился, ему было 26, но Лавуа, которому было 40 с лишним, - нет, не подходит. И что они тогда сделали? Вырезали мой куплет! Однажды утром Шарль Талар или Ришар Коччиант, не помню точно, слушал радио "Énergie", потому что надо было проверить, что хит крутят и там. Он услышал "Belle", сокращенную на один куплет. Был невероятный скандал. Все, что я знаю, это то, что три дня спустя того, кто отредактировал песню, уволили, а "Belle" ставили в прайм-тайм десяток раз на дню в целом варианте.

Жиль Маё (постановщик): Мы с Люком совершенно сошлись во мнении насчет него. Я сразу согласился на такого Фролло, и он стал фантастическим Фролло. Думаю, что он стал лучшим Фролло франкофонного мира. У него совершенно исключительный голос. И с театральной точки зрения для меня он прекрасно воплотил персонаж, со всей его тоской, его метаниями, раздираемого привязанностью к церкви, к религии и желанием, плотской страстью к Эсмеральде.

[Кадры "Être prêtre et aimer une femme"]

Д: Во время "Нотр-Дам де Пари" в Лондоне Ришар говорил мне о проекте "Маленький принц", и сказал, что видит меня в роли Летчика. Постановка намного более простая, менее грандиозная, более поэтичная, как раз того уровня, к которому я привык. Я сказал: "Ладно. Годится".

[Кадры из "Маленького принца]

Д: Я погрузился в "Маленького принца" и играл в нем почти два года. На "Маленьком принце" закончилась моя связь с мюзиклами.

Д (реклама продолжения передачи): Я здорово опередил свое время, потому что рэп в то время был маргинальным жанром

[Кадры из клипа "Pape du rap"]

Д: Рэп в то время был очень маргинальным жанром. Никто его не знал. Я знал рэп, потому что у моего сына, который тогда был подростком, были друзья, слушавшие рэп. Мой сын беспрерывно заставлял меня слушать рэп: "Послушай вот это, и это, и вот это". Стоило нам сесть в машину, как он сразу ставил кассету с рэпом. Однажды, просто дурачась, я решил, что напишу рэп, шутки ради. И я написал песню "Pape du rap", на самом деле просто дурачась. Но она получилась забавной. Я попросил своего друга Слима Уильямса, с которым тогда был знаком, сказал ему: "Слим, пошли споем настоящий рэп?" Помню, как мы пошли в студию и записали его часть песни.

[Кадры из "Pape du rap"]

Д: Я даже не хотел включать ее в альбом, насколько я помню, потому что она была написана просто в шутку. Но все же она попала на диск, ее начали крутить по радио, получился настоящий хит

[Кадры из "Pape du rap"]

Д: Когда она стала хитом, зашла речь о том, чтобы снять клип. Я сказал: "ОК, но снимать его буду я. Режиссером буду я". В то время рэп пели только черные, так что я попросил Слима привести всех его чернокожих друзей. Мы сделали смешную постановку, я хотел, чтобы она получилась смешной. Хотел, чтобы там был белый, который строит из себя рэппера, но его ставит на место мойщик окон, говоря ему: "Парнишка, это не по тебе!"

[Кадры из "Pape du rap"]

Слим Уильямс (музыкант): Да это же я был Папой! Мы вместе написали песню и разработали сценарий, где я играю мойщика окон, а оказываюсь настоящим рэппером. Многие мои друзья работали над этим клипом, это было по-настоящему классно.

Д: Думаю, это мой любимый клип из моих собственных. Самый настоящий, самый простой, в котором я принимаю себя таким, каков я есть, в котором все дозволено, и где я больше всего насмехаюсь над собой. Наверное, поэтому я так и люблю его.

Слим Уильямс: Такого рода видео совсем не в стиле Даниэля, не то, что люди ждали от него. Но Даниэль вообще любит удивлять, помню, однажды на концерте он представлял музыкантов, обращаясь к публике по-французски, так что я не понимал его: "Представляю вам Слима...", а вместо этого сказал: "Когда я буду вам его представлять, я хочу, чтобы все хохотали". И вот он представляет меня перед 800 зрителями: "Поет и играет на рояле Слим Уильямс", все начинают хохотать, а я не понимаю, что происходит. Такие вот проделки и делали работу с Даниэлем чрезвычайно приятной.

[Кадры с концерта в Магоге, Даниэль и Уильям "Слим" Уоррен поют " Never get to sing the blues "]

- Сидя как-то утром
- Утром?
- Или вечером
- Вечером?
- Я мечтал спеть блюз
- Спеть блюз?
- Спеть блюз
- Но моя подружка так ласкова со мной, Слим
- Правда?
- Да, у меня есть подружка, и мне не нужно петь блюз.
- Нет?
- Чтобы петь блюз, надо грустить. А? Нет? Ну ладно, начнем!
- Прошу ее обидеть меня, умоляю побить меня, а она только улыбается и треплет меня по щеке.

Д: Да, я в самом деле делал англоязычные альбомы. Я пел по-английски. Начать с того, что первая группа, в которой я играл, в основном исполняла англоязычную музыку. Раз в то время мы пели по-английски, то и песни свои я писал по-английски. Управляющий, который был у меня в то время, был очень амбициозен, мечтал об англоязычной карьере. Франция - это хорошо, но настоящая профессия, это когда поешь по-английски. Я дал себя убедить, и сделал несколько попыток петь по-английски. Но я осознал, что очень трудно работать и на английском, и на французском, у меня голова шла кругом, потому что я никогда не был уверен, на какой ноге стою.

[Кадры из клипа "Here in the heart"]

Д: Я сделал несколько дисков на английском, но однажды решил: "Нет. Хватит", потому что понял, что они не соответствуют тому, кто я. Это совсем другое, и мне никогда не удавалось почувствовать себя в своей тарелке, когда я пел по-английски. Так что, несмотря на определенные достижения, ведь я как-никак сделал альбом в Лос-Анджелесе, с американскими музыкантами, познакомился с беспокойной жизнью Голливуда, оказался оторванным от своей матери, но счастливым и какое-то время всем этим занимался. Потом, когда пришло время выпускать диск, закрутилась вся эта машина, я осознал, что я провожу время не так, как собирался

[Кадры из клипа "Here in the heart"]

Франсуа Домпьер: Даниэль очень робок и застенчив. Трудно представить, что он – артист, настолько нелегко он уживается с этой стороной его жизни. Порой ему хочется забыть о ней, вволю повеселиться, тогда он надевает шляпу, большую шляпу, потому что когда он надевает шляпу, он не похож на Даниэля Лавуа. Как-то шли мы с ним вместе, просто гуляли, как двое прохожих, и он говорит мне: «Смотри-ка, сегодня я отдыхаю, меня никто не узнает». И через пять минут его останавливает дама и на ломаном полу-английском, полу-французском просит: «Мсье Лавуа, дайте автограф, пожалуйста». Даниэль оборачивается: «Что же делать, что же делать?», а я ему: «Как что делать? Берешь карандаш и без лишних слов подписываешь автограф».

Анн Гардон (соседка и подруга): Была история, на мой взгляд, забавная. Однажды я жаловалась на питомник неподалеку от нас, где меня очень плохо обслужили. А он мне говорит: "Да нет же, меня там отлично обслуживают, наоборот, там очень хорошее обслуживание! Смотри, мне там дали три саженца канадской сосны ". Я ему: "Слушай, ну ты же Даниэль", а он мне: "Нет, не поэтому!" Он даже не сознает этого. Восхитительно наивное простодушие! Нет в нем этой "звездности".

Майкл Делини: Даниэль Лавуа, с которым я познакомился в 1976 году, и Даниэль Лавуа 2004 года - один и тот же человек. Разумеется, он развивался, менялся, но внутренне он остался тем же самым. Взлеты и падения его карьеры не затрагивают его человеческую сущность, что очень редко встречается среди огромного количества богатых, сделавших карьеру, мгновенно преуспевших людей.

Д: Нет рецепта, как оставаться достойным человеком. Будешь ты им или нет, не знаю, отчего это зависит. Может быть, от родителей, от дедушки, не знаю. Не могу точно сказать. Извините.

[Звучит отрывок из "Où la route mène"]

Анн Гардон: Он - очень добрый человек и прекрасно умеет прислушиваться к другим. Однажды я буквально влюбилась в лошадь, которая паслась на соседнем лугу. О, это была настоящая страсть! Каждый день я ходила к ней, приносила ей сено и так далее. В итоге, я уговорила соседей продать мне лошадь, вот только пасти мне ее было негде, потому что у меня очень маленький участок земли. И Даниэль предложил мне, чтобы она паслась на его земле. Так она и пасется у него. Но, надо сказать, навоз мы делим пополам. Отличное удобрение для сада.

[Звучит отрывок из "Où la route mène"]

[Кадры вне дома, где собака Даниэля вынюхивает что-то за забором]

Д: Она ищет конский навоз. Собаки обожают конский навоз.

Анн Гардон: У нас много общих увлечений - страсть к садоводству и удовольствие вкусно поесть. Он - великолепный повар! Правда же, необыкновенный! Однажды он приготовил нам тушеную говядину с овощами по рецепту Поля Бокюза, делая все в точности по рецепту. Кажется, это заняло часов шесть. Четыре-шесть часов готовки! Это было ска-зоч-но!

[Кадры дома на кухне]

Ведущий: Даниэль, пахнет карри.

Д: Да. Вкусно пахнет.

[Перемешивает содержимое мельнички, нюхает]

Д: Вот так.

Ой, слушай, никогда не вытаскивай камеру у меня на кухне! Нечего тут вынюхивать! Я тебя потерплю здесь недолго, но в самом деле очень недолго. Потом возьму веник, и – выметайся! Если есть место, которым мне совершенно не хотелось бы делиться – хотя я вас очень люблю, моя драгоценная публика, - так это моя кухня!

Ведущий: Что он делает?

Д: Не скажу, вот!

Ведущий: Как ты начал готовить?

Д: Я начал готовить забавы ради. Моя мать работала вместе с отцом в магазине. Часто она не могла прийти домой пораньше, чтобы приготовить ужин. Ну, а потом я вошел во вкус.

[Достает из пакета кусок мяса]

Д: Вроде, неплохая баранина.

Ведущий: В чем секрет хорошей баранины?

Д: Думаешь, я тебе отвечу?

Ведущий: Ну пожалуйста.

Д: Секрет хорошей баранины обойдется вам дорого. Я знаю секрет хорошей баранины, но он немного непристойный. Думаю, это не слишком интересно.

Это смесь, которую я сделал сегодня днем в ожидании вашего приезда. Приправу для вас приготовил. Кокосовая стружка с острым красным перцем. Очень остро, но я люблю, чтобы в горле огнем полыхало … pur et dure.

Ведущий: Ты разборчив в еде?

Д: Да, я разборчив в еде, а ты как думал? А ты нет, что ли?

Довольно. Кыш отсюда!

Д: (реклама продолжения передачи): Тогда я сказал: «Для чего мне делать диск, который не возьмут на радио, и никто даже не узнает, что он вышел?»

Д: Опять ты на моей кухне. Я же вроде тебя выгнал?

Ведущий: В последний раз заглянул перед уходом.

Д: Ладно.

[Расставляет тарелки] Один, два. Единственная причина, по которой я с тобой вот так общаюсь – то, что мой брат тем же самым занимается, фильмы снимает. Ты мне очень его напоминаешь, так что я тебя прощаю. Но всем другим это запрещено, черт побери!!!

[Поет "Виолончель"]

Д: Мне не слишком хотелось, скорее даже совсем не хотелось больше делать диски. Я осознал, сознаю и сейчас, что то, что я делаю, то, что я хочу сделать, не будут ставить на радио. Для чего делать диск, который не прозвучит по радио? Диск, о выходе которого никто даже не узнает? Потом, когда я играл в "Маленьком принце" в Париже, Санти из "Universal Music Mercury", который пришел ко мне и сказал: "Слушай, Даниэль, а своих песен ты не пишешь? Не хочешь дать мне их послушать?" - "Уф. Если хочешь, у меня есть несколько песен, чтобы предложить тебе, но я совершенно не обижусь, если они тебе не понравятся. Это совсем не то, что ты ищешь". Я пришел к Санти, дал ему послушать несколько песен, в том числе "Paravents chinois" и "Violoncelle". Сыграл два раза, он послушал два раза и сказал: "ОК. Когда начинаем?". Я ему ответил: "Что значит - когда начинаем?" Он сказал: "Так я же хочу сделать с тобой диск". Я ответил: "Вот как? Ты меня удивляешь. Ты хочешь сделать диск с вот этим материалом? Я тебя предупреждаю, на диске они будут такими же. Я не добавлю ударных, не добавлю красивостей, чтобы их начали ставить на радио. Мне хочется сделать именно такой диск". Он сказал: "Да нет, я в тебя верю". Не знаю, окупился ли в итоге его риск, стоил ли он того, но совершенно точно, что именно таким я хотел сделать новый альбом, "Comédies humaines".

[Кадры из клипа "Bénies soient les femmes"]

Брюно Пелльтье: Я знаю, в каком настроении был Даниэль, когда решил делать последний альбом, и мне кажется, что он принял мудрое решение, хорошее решение - идти своим путем. В этом смысле он был предельно верен себе. Мы всегда говорили о разных подходах, о долгосрочной карьере, Даниэль снимается в кино, играет в мюзиклах, выпускает свои диски, отличная карьера у этого парня! Мне кажется, он вполне удовлетворен, я им восхищаюсь.

Жиль Валикетт: От артиста, который совершенствуется 10, 20, 30 лет, ожидаешь больших изменений по мере роста карьеры, но Даниэль мне кажется в некотором роде исключением из правила, потому что, хотя определенные изменения и есть, как личность он практически не изменился. Мне так кажется, потому что он всегда верен себе, его развитие естественно. У него идеальная карьера, на мой взгляд, и, осмелюсь предположить, он в своей стихии. Чувствуется, что ему хорошо.

Д: Я был прав, на радио с такой музыкой - проблемы, так и вышло. Я не был ни удивлен, ни разочарован. Все же я сделал диск, который мне хотелось сделать. Разумеется, меня тронуло то, что его воспринимают и другие люди, поскольку многие говорят мне, что немного есть дисков, которые бы настолько соответствовали им так, как этот. Так что я сказал себе: "Ладно. Все же он кому-то нужен. Даже если он не слишком часто звучит на радио, может быть, он чаще играет у людей в машинах, а чего еще желать, в самом деле?"

Д: А теперь вопросы:
- Какая ситуация полностью выбивает Вас из колеи?
- За исключением камеры у меня на кухне, распространенная у мужчин ситуация, потому что она существует с тех самых пор, как придумали ширинки, - необходимость кому-то сказать : «У тебя ширинка расстегнута», да и со мной такое случается, ну, бывает, забываю.
- Какой самый запоминающийся момент был в моей жизни?

[Долго молчит]

- Не помню.