Интервью Даниэля Лавуа. По субботам в мире
     
  111  
 
По субботам в мире
Les samedies du monde

Дата выхода интервью: 2012-07-14

 

www.radio-canada.ca
 

Д: Если бы дерево покинуло место,
Где оно родилось,
На самом деле оно бы умерло
Но ведь оно здесь
Зимой, весной, летом, осенью - здесь
На своем сокровенном
Клочке земли
Я знаю очень старые деревья
Я останавливаюсь их поприветствовать
Есть что-то внушительное в старых деревьях -
То, что не позволяет над ними смеяться
В лесу деревья знают друг друга
Их корни переплетаются
Они проводят много времени вместе, и
Если правда, что взмах крыльев бабочки в Китае
Может вызвать ураган на Карибах,
Что же тогда случится,
Если упадет старое дерево,
Тяжело, среди своих, -
Обвал на луне?

В: Это был замечательный голос Даниэля Лавуа и отрывок из его первого литературного труда, "Finutilité", опубликованного издательством "Plaines". Даниэль, добрый день!

Д: Добрый день!

В: "Finutilité". Мне даже выговорить это непросто. Интересное слово, оно из словаря Лавуа?

Д: Да, из словаря Лавуа. Говорят, что в живом языке время от времени обязательно должны появляться новые слова, вот я и попытался это сделать. Посмотрим, удержится ли оно.

В: Какой смысл Вы ему придали?

Д: Я хотел остановиться на полпути между (подбирает слово), это сплав конечного и бесконечного, полезного и пустячного, серая зона, в которой находимся мы, живые. Осознание того, что вселенная - это великая тайна, в которой мы - мельчайшие частички.

В: "Finutilité". В любом случае мне понравилось пытаться расшифровать его. В моем варианте получились "завершенность" и "полезность". Можно ли сказать, что это пространство, отсылающее к мыслям о проходящем времени.

Д: Конечно, там можно увидеть намек на время, истекающее в любом случае. На то, что все однажды закончится. На то, что все, что мы делаем, на самом деле неважно. На то, что все эфемерно. Однозначно, там есть острое ощущение эфемерности, да.

В: Но Вы говорите об эфемерности в случае, когда речь идет об артисте, который творит, создает что-то, что должно длиться долго.

Д: Как это - длиться долго?

В: Очень долго.

Д: А-а, очень долго. Если через тысячу лет еще будут играть Баха, меня бы это удивило. И все же это самый великий музыкант всех времен. Если мои песни будут слушать через 50 лет, меня бы это очень удивило. То есть все относительно, 100 лет - это много для человеческой жизни, но в жизни планеты это ничто, искорка. Люди живут в Северной Америке 13 тыс. лет, я сейчас как раз читаю литературу на эту тему. 13 тыс. лет - это немного в истории человечества, так что понятие "что сколько длится" очень и очень относительно. Думаю, я именно об этом и говорю в своей книге, то есть не надо слишком принимать себя всерьез в жизни, надо осознать, что мы - ничто, и что это не страшно. Особенно, что это не страшно.

В: И все же у нас нашлось время, чтобы произвести все, что было сделано раньше: работа, эволюция, все, что сделано раньше. Потом настало и наше время поучаствовать.

Д: Если немного повезет, то внести свой вклад во что-нибудь, а если не удастся ни во что внести свой вклад, то это тоже не страшно. Мы так сильно переживаем из-за всякой ерунды! Вероятно, я сделал попытку хоть немного расставить все по своим местам.

В: К Вам это тоже относится?

Д: Да, и очень сильно. Я много лет переживал по очень многим причинам, а потом пару раз мне очень повезло едва не умереть, и я очень быстро осознал, до какой степени мы хрупки.

В: И это расставило все по своим местам.

Д: И это расставило все по своим местам, показало, что мы волнуемся из-за неважных вещей, и что умереть - это тоже невелика важность. Все вот это и есть часть книги, однозначно.

В: Каков был контекст создания этой книги? У меня впечатление, что она затрагивает огромный период времени.

Д: Ну, я всегда писал тексты, я же певец и автор-композитор, тексты я пишу уже лет 40, почти 50. Но в свое время появились компьютеры, текстовые процессоры, и я отчасти забросил ручку. Потом в Париже, в то время когда я играл в Нотр-Дам де Пари, в одном ювелирном магазине я увидел ручку, которая мне приглянулась. И с каждым днем она мне нравилась все больше и больше. И вот однажды я сказал себе: "Смотри-ка, она тянется ко мне".

В: Она Вам понравилась?

Д: Понравилась. И в один прекрасный день я осмелился на совершенно разнузданный поступок, купив себе ручку за 250 монет. Я многие годы мечтал о такой, но говорил себе: "нет". Я начал писать от руки. Я осознал, что разучился писать, что я плохо пишу, забыл, как писать. Я сказал себе: "Что за ерунда? Я разучился писать ручкой?"

В: Потом снова научились?

Д: Я взял на себя обязательство, сказал себе: "Ладно, дружище, ты будешь писать по одной песне в день всю оставшуюся жизнь". И, хотите верьте, хотите нет, но я держу слово. Вот уже 12 лет, как это длится, и я продолжаю писать тексты каждый день, каждое утро я пишу в течение часа. И из всего написанного и родилась эта книга. Некоторым текстам в ней по 5-6 лет, потому что вначале было несколько лет, которые мне очень нравились, они мне особенно нравились, и еще я использовал эти тексты, чтобы представлять свои песни в течение нескольких лет.

В: Думаю публика хвалила их, людям нравилось? Я имела удовольствие видеть Вас в спектакле, слышать, как Вы читаете эти тексты. Получался великолепный симбиоз между песнями и этими текстами!

Д: В некоторой степени это причина, по которой однажды я решился их опубликовать, потому что изначально писал я их не для того, чтобы публиковать, поверьте! У меня не было замысла публиковать книгу. Но у меня возникла идея записать эти тексты в "чистую" книгу, то есть ненастоящую. И я использовал это в первом турне. В спектакле я выходил на сцену, брал книгу и читал коротенький текст. Конечно, он подходил к песне, которую я пел следом. По окончании спектакля люди подходили ко мне и спрашивали: "Чьи это тексты? Я хотел бы купить такую книгу".

В: Замечательно!

Д: "Они же великолепные!". Я сказал себе: "Ого. Вот как?". И так происходило как во Франции, так и в Квебеке, повсюду. И я сказал себе: "Вот тебе и на!" Но идея опубликовать их тогда еще не возникла. Просто я сказал себе: "Забавно, забавно". Потом было второе турне, где я применил ту же уловку с текстами, решив: "Дай-ка я еще раз попробую", именно это Вы, должно быть, и видели, когда я играл в Сен-Бонифасе, и меня опять спрашивали: "Чьи это тексты?"

В: У Вас не оставалось выбора!

Д: И я опять сказал себе: "Вот так!" И тогда, проявив предельный альтруизм, я сказал: "Может, это и в самом деле кому-нибудь доставит удовольствие?" И тогда я решил: "Ладно, попробую опубликовать их".

В: Вы сказали мне, что эти тексты "не могут быть спеты", вернее, я прочитала это на обороте титульного листа. Как получается, что один текст можно спеть, а другой - нет?

Д: Когда эти слова решили напечатать на титульном листе, я сказал себе: "Хотел бы я знать, что я скажу, когда меня попросят объяснить их. Я же не буду знать, как это выразить". Что означает, что какой-то текст можно спеть? Да ничего не означает. Это просто строчки, чтобы пробудить любопытство, потому что, разумеется, спеть можно все. Не всегда тексту выпадает такая удача, да и не всегда это удача. Существует огромное количество плохих песен. Но эти тексты не оставили места музыке, они не вдохновили на музыку, поэтому они и не могли быть спеты. Ведь если текст не вдохновляет на музыку, он так и остается плоским текстом на странице, а вот начиная с момента, когда он вдохновляет на музыку, он внезапно обретает совсем другой цвет. Но вот эти тексты, мне кажется, затрагивают идеи, трудно переводимые в песни. А, может, я ошибаюсь. Возможно, ошибаюсь.

В: Может быть, кто-то другой возьмет эти тексты, чтобы положить их на музыку?

Д: Я уже подумывал позвонить авторам, с которыми я работал, но в итоге решил, что нет. Мне очень нравится та спокойная жизнь, которую они ведут, под обложкой симпатичной книги, выпущенной издательством "Plaines". Я рад этому.

В: Повезло нам, читателям, взять в руки эти тексты, посмотреть на них. Создается впечатление, что узнаешь самые разные вещи о нашем сумасшедшем мире.

Д: Точно. Вероятно, эта книга - самая

В: Откровенная?

Д: Да. Она самая честная, откровенная из всего, что я делал до сих пор.

В: Потому что Вы не планировали ее публиковать?

Д: Потому что не собирался публиковать. Я всегда был предельно честен со своей ручкой, с паркером. Никаких хитростей. Без сентиментальности. Как я говорю, "аморален". В том смысле, что здесь у меня отсутствует мораль, навязываемая человеческим обществом, базирующимся на определенных правилах, определенных законах, чтобы определять, как делать те или иные вещи. Здесь такого нет, все открыто, все возможно. Здесь чистая правда. Как в жизни, где все возможно.

В: Были ли моменты окончательного отбора текстов, когда Вы говорили: "Нет, это слишком личное, это только для меня"?

Д: Вероятно, бывали, потому что из примерно 800 текстов осталось около 80. Может быть, остальные мне не хотелось вам отдавать, потому что иногда

В: Они были Вашими и только Вашими.

Д: Потому что они были неинтересными. Я хотел, чтобы они были интересны читателю, чтобы люди узнавали себя в них.

В: Я вижу в них юмор, иронию, определенную духовность.

Д: Некоторые говорят, что есть.

В: Потому что Бог возвращается

Д: Бог составляет немалую часть моего воспитания, меня окрестили, едва я родился. Образование я получил у иезуитов, и религия составляет огромную часть моей культуры. Я не слишком верующий, но я подозреваю, что существует нечто, организующее вселенную.

В: Возможно, что-то такое и есть?

Д: Возможно. Я не говорю "ничего такого нет", потому что я не могу так сказать, я же не не знаю наверняка. Я говорю только "я не знаю", это все, что я говорю. Я боюсь людей, которые говорят: "Я знаю", так как именно это приводит к самому худшему, к самым большим глупостям, какие только существуют на планете во все времена. Я боюсь и кюре, и раввинов, и всех в таком роде, претендующих на то, что они знают истину, и я решительно выступаю против них, вне зависимости от их религии.

В: Во всех текстах сквозит Ваше бессознательное любопытство к людям, это очевидно, во всех текстах.

Д: Мое любопытство, моя нежность, я нахожу их трогательными, как бы выразиться

В: Со всеми их глупостями.

Д: Со всеми их глупостями. Бедные маленькие создания, появившиеся на планете, затерянной во вселенной, совершенно ничего не знающие обо всем этом - ни что это, ни почему, ни как. На самом деле ничего не знающие! Но пытающиеся урегулировать все, организующих консервативные правительства, пытающихся сделать свою жизнь веселой, счастливой, придать смысл всему этому. Меня это потрясает, очень трогает, и, конечно, я много говорю об этом.

В: Это Ваше первое официальное литературное произведение. А другие будут?

Д: Не знаю. Не знаю, может, и да. Как я Вам уже сказал, я занимаюсь этим уже 12 лет, я исписал 60 книг, но

В: Потрясающе, что с начала Вашей карьеры Вы без колебаний испытывали свою компетентность в написании песен, музыки к фильмам, снимались в кино, ведете передачу на радио, а теперь вот еще и литература!

Д: Думаю, это часть моего комплекса франко-манитобца, комплекса отчасти неполноценности моего знания французского языка. Несмотря на то, что я получил классическое образование, когда я начал общаться с людьми, действительно владеющими своим языком, я часто ощущал свою неполноценность, понимая, что мне недостает словарного запаса, что я не владею языком также хорошо, как они. Часто я лучше владел английским, чем французским, поэтому я часто испытывал сомнения, часто чувствовал свою неполноценность, это точно. Но однажды я сказал: "Ладно. Другие на это осмеливаются, почему бы и мне не осмелиться". Но я всегда делал это с очень большой неуверенностью, сразу Вам скажу.

В: К нашему большому удовольствию, это Ваша новая грань, которую стоит для себя открыть, чтобы поразмыслить немного о нас. Раз Вы размышляли об этом все эти годы, мы, читая эту книгу, должны потратить достаточно времени, чтобы распробовать каждую фразу, по-другому не получится.

Д: Думаю, да. На втором, третьем, а то и четвертом уровне текстов

В: Пятом-шестом

Д: Разумеется, когда берешь первый уровень текста, он кажется забавным, может быть, милым, но за ним всегда что-то стоит, конечно, что-то стоит

В: Самый сок

Д: Если есть желание углубляться. Это всегда лишь отправная точка для дискуссии, их там полно.

В: Всем нашим слушателям чрезвычайно приятно разделить опыт знакомства с первым литературным произведением Даниэля Лавуа, "Finutilité", опубликованной издательством "Plaines". Даниэль, мне было очень приятно, большое спасибо.

Д: Спасибо, Сюзанн.

Звучит "Qui sait".

________________________________________________________________________________________________________________

Авторы: Suzanne Kennelly;

Сайт создан и поддерживается поклонниками Даниэля Лавуа с целью популяризации его творчества info.lavoie@yandex.ru
Авторы переводов: Наталья Кривонос, Алла Малышева, Лиза Смит
© Воспроизведение переводов возможно только с разрешения администрации сайта и с указанием ссылки на источник