- Даниэль, некоторое время назад вы побывали в Москве с концертом. Каким был для вас этот опыт?

– Я чудесно провел время. Москва, как оказалось, удивительный город.

– Вы не боялись выступать перед совершенно незнакомой аудиторией? Что вы думаете о реакции публики? Мне показалось, вы были очень растроганы...

– Я не знал, чего ожидать. Знал, что у меня есть поклонники в России, но не предполагал, что все они придут на концерт. Что они знают все мои песни. Я был очень, очень тронут. Такая реакция, столько цветов. Потрясающий момент.

– После концертов Брюно Пельтье в Квебеке только и говорили об успехе Брюно в России. Ваш концерт имел не меньший успех – почему в Канаде об этом никто не упомянул?

– У меня нет сейчас в работе никаких проектов, поэтому не очень беспокоюсь о рекламе. Кроме того, я сейчас остался без пресс-секретаря, так как собираюсь подписывать новый контракт. Но я еще вернусь, и в следующий раз все будет как полагается.

– Меня поразило, что среди ваших поклонниц довольно много юных девушек. Удивляет ли это вас? Мне казалось, что ваши песни, ваши стихи, в частности, не так легки для восприятия. Что, возможно, необходим некий жизненный опыт для того, чтобы их оценить. Вы согласны?

– Да, я тоже был удивлен этим обстоятельством. Но знаете, может быть, русская душа – древняя душа, и способна понимать все, сколько бы лет не было ее обладателям. Я помню, как в юности тоже слушал песни, которых не понимал. Тем не менее они доставляли мне радость, и в конце концов наступал день, когда я постигал их истинное значение.

– Поэзия много значит для вас. Какие поэты, писатели, философы оказали на вас наибольшее влияние?

– Их много. Превер, Верлен, Бодлер, Рембо, Дилан, Коэн, Ферре.

– Чего вы ждете от своих поклонников, от публики вообще? Боитесь ли оказаться непонятым?

– Я бы хотел, чтобы публика получала удовольствие от моих песен. Чтобы песни становились пищей для душ и сердец. Надеюсь, конечно, быть понятым, но я также готов к тому, что люди будут трактовать их на свой лад. Так они будто бы участвуют в процессе творчества.

– А вообще вы ждете понимания, это важно для вас? Как в творчестве, так и в жизни.

– Я не думаю, что можно по-настоящему понять другого человека. Каждый видит жизнь по-своему и может разделить свое видение с другими. Возможность разделять что-то с людьми и есть самое важное.

– Вы выпустили много альбомов: некоторые были более успешными, некоторые менее. Вы все так же волнуетесь, когда выходит новый альбом, или сейчас чувствуете себя более уверенно?

– Я пишу песни, пытаясь создать нечто прекрасное. Иногда мне это удается, иногда нет. Иногда они быстро находят слушателя, иногда нет. Я делаю, что делаю, – и будь что будет. Но всякий раз, приступая к новому альбому, я испытываю необычайное волнение.

– Я знаю, что вы занимаетесь благотворительностью. Что значит для вас эта деятельность?

– Я верю, что, если мы что-то получаем от общества, самое малое, что мы можем, – это сделать его хоть немного лучше. Люди дают мне очень много, и я пытаюсь вернуть им это.

– Вы не любите говорить о личной жизни. Почему? Заботитесь о семье или просто не любите обсуждать личное с незнакомыми людьми? Или вы в принципе не любите обсуждать свои проблемы, будучи человеком сдержанным?

– Члены моей семьи не собирались появляться на страницах газет, это не было их выбором, и я отношусь к этому с уважением. И да, я довольно сдержанный, но не настолько, насколько можно подумать. Я просто с уважением отношусь к людям, которые живут рядом со мной.

– Бытует мнение, что страдание стимулирует творчество. Некоторые творцы так и говорят: не могу, дескать, писать книги (песни, стихи, картины), когда я счастлив и спокоен. Вы согласны? Это ваш случай?

– У каждого свои способы. У меня есть друг, который не может писать, не будучи влюбленным. Новая книга – новая любовь. Что касается меня, то я просто стараюсь держать свои глаза открытыми и не сопротивляться потоку, который обрушивает на меня этот мир. Временами «грязновато», но так уж рождаются мои песни.