Интервью Даниэля Лавуа. Самый большой вызов Даниэля Лавуа: стать певцом
     
  111  
 
Самый большой вызов Даниэля Лавуа: стать певцом
Le plus grand défi de Daniel Lavoie : devenir chanteur Le Lundi, 1992

Дата выхода интервью: 1992-01-01

 
Оригинальный текст интервью
 
Бывают дни, как этот, когда люди вас озадачивают. Взять, например, сегодня, когда я встретилась с Даниэлем Лавуа. Это шок! Конечно, я знала, что он красив, но чтобы настолько… Мужчина, чрезвычайно мягкий и робкий, как мне его сто раз описывали, фактически обладает мягкой « твердостью »; знаете, мне показалось, что он в совершенстве знает, чего хочет и чего не хочет и сохраняет притаившийся в уголках глаз (и каких глаз!) огонек ума и добродушной иронии.


Если бы Даниэль Лавуа брал интервью у Даниэля Лавуа, на что оно было бы похоже?
Ууу… Это было бы интервью с любыми вопросами, кроме обычных и привычных вещей.

Готовы ли вы отвечать?
Я отвечаю на все вопросы, но не обязательно в направлении, предусматривавшемся вначале. Вы можете спрашивать меня о чем угодно, все вопросы хорошие.

Тогда расскажите о важности стыдливости.
Я не знаю, важно это или нет. Это склонность, с которой не рождаются; скорее, она внушается позже, как мне кажется. Я очень стыдлив и спрашиваю себя иногда, откуда это появилось, потому что моя « разумная сторона » вовсе не недотрога, но, напротов, моя натура – да. Я не знаю, присутствует ли эта робость в генах или же она скорее социальна, что заставляет франкофонов канадского Запада быть людьми очень робкими, которые не осмеливаются повышать голос.

Почему они такие?
Это их способ защищаться. Помогает им избегать того, чтобы быть смешными на людях, то, что еще происходит слишком часто. « Ни собак, ни индейцев, ни франкофонов », вот что там можно прочитать. Будучи поставленым на один уровень с собаками, можно приобрести чувство неполноценности, и, конечно, стыдливость и робость. Все это похоже на то, что происходит в действительности.

Любопытно, будучи по натуре робким, вы решили не молчать об этом.
Я заставил себя принять этот вызов с годами, говоря себе: « Раз я робок и стыдлив, я должен стать певцом, пытаясь пройти поверх моих детских страхов. » После 20 лет я счастлив вам сказать, что терапия удалась и даже если не все полностью уладилось, я продолжаю над этим работать.

Тогда поговорим о профессии, расскажите нам о вашем последнем альбоме Douce heure. Какие мягкие и приятные моменты есть в вашей жизни?
Как я говорю о моем альбоме « нет необходимости кричать о чем-то, чтобы чувствовать сильно ». У меня всегда так было. Наверное, это проистекает из того, о чем мы только что говорили. И потом, я очень люблю мягкость, нежность.

У вас не возникает иногда желание кричать?
Желание кричать о своей растерянности, отвращении, неудовлетворенности. Да, бывает. Должно быть, выглядит странно, но у меня все же создается впечатление, что люди слушают хуже, когда ты кричишь. Сегодня люди привыкли слушать крики; так что можно сказать, что устанавливаются защитные экраны, когда тон повышается.

Существует множество форм насилия; что касается лично вас, что хуже всего выглядит для ваших глаз, для сердца?
Страдание меня ужасно задевает. Никто не может оставаться бесчувственным к горю, за исключением некоторых палачей, которые получают хорошие деньги, мучая людей.

Вы отец подростков, расскажите нам о будущем. Каким вы предвидите будущее человека и этой планеты? Боитесь ли вы за ваших детей?
(Смеется немного нервно) Полная катастрофа. Мир, похоже, направляется к полному уничтожению. Это не слишком успокаивает, когда воспитываешь детей, но, в то же время, годы, которые они узнают, пусть даже мы и идем в полной тьме, стали бы хорошими годами, я надеюсь. Однако мне бы не хотелось, чтобы они жили в боли и лишениях.

Нужда [лишения, бедность] все-таки актуальная проблема, навязанная нам экономической ситуацией и недостатком рабочих мест. Вы лично, если один ваших детей, кажется, интересуется профессиональной деятельностью артиста, вы его ободряете?
Если возникает необходимость в ободрении, я делаю это, но уважая его способности. Я буду продолжать быть верным тому, что всегда говорил: « Если ты веришь, что способен на это, то пойди и сделай. Если тебе нужна помощь, я помогу ». Как отец, я не люблю вмешиваться. Помогаю по мере сил, не стараясь быть более нужным, чем необходимо.

Я задала вам вопрос о причинах постоянных трудностей, свойственных вашей карьере. Насколько тяжело она вам дается?
Я страдал от трудностей в самом начале, потому что на протяжении долгого времени, я был совсем один, никто не верил в мои способности. Но в сущности, я мучился скорее от нетерпения, потому что все происходило не так быстро, как мне бы хотелось. Напротив, эта ситуация позволила мне выработать упорство, так что это было плохое ради хорошего.

Вот уже десять лет, как вы основали с Réjean Rancourt, вашим агентом, ваше собственное издательство дисков. Теперь ваша очередь решать чьи-то карьеры. Как вы отбираете артистов, которых представляете?
По подсказке сердца, это разновидность естественного слияния. Речь идет о смеси различных факторов; некоторые входят в нашу фирму и уходят очень быстро, в то время как другие здесь остаются. Хотите точно знать, как все происходит? Очень просто.

Как это было в случае с Hart Rouge?
С Hart Rouge, мы поняли друг друга почти моментально, потому что я обнаружил в их глазах ту же растерянность, которая была написана на мне самом, когда я приехал сюда. Это нелегко, знаете ли.

Поскольку вы из Манитобы, как вы реагируете на современную политическую ситуацию?
Я нахожу ее трудной и даже невыносимо видеть, что мои родители еще там. Половина моей жизни прошла в Канаде, а вторая – в Квебеке. Я люблю и то, и то, они принимали во мне глубокое участие. Однако я понимаю желание Квебеке самоутвердиться, занять определенную позицию и я целиком с этим согласен. Живя в Квебеке, я понимаю тех, кто хочет, чтобы Квебек самоутвердился. Это причинит мне некоторые неудобства, жить после разделения, но я верю, что у нас больше нет выбора, если мы хотим сохранить наше достоинство и ходить с поднятой головой. Но глядя на на качества наших правящих политиков, добавлю, что, может быть, было бы лучше, если бы мы сами занялись нашими делами. Не знаю. Они не могут нормально наладить даже свою собственную жизнь; так как они могут претендовать на улучшение нашей. Добавлю, что мне немного надоел René Lévesque.

Вы говорили о ваших родителях в Манитобе. Расскажите о вашем детстве там.
У меня было волшебное детство. В деревне, счастливое, спокойное, прекрасное, я был счастлив как только возможно. Родители, которые меня защищали, не притесняя, прекрасные бабушка и дедушка в маленькой деревне, окруженный членами одной большой семьи. Идеальное место, чтобы расти. Место, которое теперь уже совсем не такое, каким было тогда; оно изменилось. По стечению обстоятельств я появился как раз в самое лучшее время.

А вы сами, вы можете дать вашим детям детство, подобное вашему?
Стараюсь. Я стараюсь им доказать, что счастье существует, сделать все, чтобы им было хорошо. Я думаю, что однажды почувствовав, что тебе хорошо, ты начинаешь верить что счастье существует и живешь оптимистом.

________________________________________________________________________________________________________________

Авторы: Anne-Marie Trudeau;

Сайт создан и поддерживается поклонниками Даниэля Лавуа с целью популяризации его творчества info.lavoie@yandex.ru
Авторы переводов: Наталья Кривонос, Алла Малышева, Лиза Смит
© Воспроизведение переводов возможно только с разрешения администрации сайта и с указанием ссылки на источник