Нежное весеннее утро в Пуант-Сен-Шарль. Рынок Этвейте только что открыл двери. Клиентов пока мало. Можно спокойно потягивать кофе, ожидая встречи с Даниэлем Лавуа. У него дома. Это в двух шагах отсюда, как говорится.

Тот, кто скажет, что он знает, где действительно живет Даниэль Лавуа, здорово соврет. Поэт так давно покинул свой остров. Если говорить о нем, то «у него дома» - это понятие, которое довольно трудно определить. Его жилище, впрочем, вызывает мысли об убежище.

Длинный коридор ведет от входа к небольшой, скромно обставленной гостиной. В одном углу стоит маленький телевизор и аудиосистема, тоже небольшая, на которой валяются два-три диска. Чет Бейкер в том числе. Маленький круглый стол и несколько стульев задвинуты в другой угол. Комнате не хватает уюта. Улыбка хозяина компенсирует это.

В центре небольшой диванчик. Даниэль Лавуа предлагает нам сесть туда. Сам он предпочитает кресло-качалку. «Оно помогает мне размышлять, когда я усаживаюсь в него. Наши отцы и деды часто качались. И, видит Бог, они много размышляли.»

Диск в процессе создания

И о чем же размышляет Даниэль Лавуа в настоящее время? Наверное, о песнях своего будущего диска. Через несколько часов, как это происходит каждый день в течение последнего месяца, он встретится с Алексисом Дюфреном в студии. Алексис, объясняет певец, вернулся после долгого пребывания в Лос-Анжелесе. Это сын его подруги Луизы Форестье. «Я предложил ему сделать этот альбом со мной, зная, что он принесет нечто непохожее, другое, что-то, с чем бы я мог сравнивать себя каждый день. Я хотел некоторой встряски. Это диск, который, я думаю, будет достаточно современным. Но все же он написан и исполнен парнем 57 лет. Это смесь двух поколений.»

Эти два человека, примерно оценивает он, будут вместе еще три месяца, прежде чем достигнут конечного продукта.

С «Comédies humaines», вышедшим в 2004, Даниэль Лавуа положил конец восьми годам молчания на дисках. Альбом опирался на тексты Патриса Гирао и Бриса Омса и осознанно был написан как бы «вне времени», вне моды, в стиле французской песни. Дух Лео Ферре парил над некоторыми из них. Будущий альбом будет разрабатывать намного более актуальную жилу.

Первый раз за последние 10 лет и после многих вещей, написанных для других, Лавуа ставит свое перо себе на службу. Это способ снова обрести себя, говорит он. «У меня душа не исполнителя. На самом деле у меня душа автора-композитора.» Не душа исполнителя? А «Маленький принц» тогда что? И «Нотр-Дам де Пари»? И «Неллиган»? « Да нет же, я люблю петь. Но когда пришло время оказаться на сцене совсем одному, я понял, что лучше чувствую себя со своими собственными словами, даже если это труднее.»

Похоже, манера выражаться у него меняется, когда он пишет для себя. «Я даю себе больше свободы. Это вопрос честности по отношению к себе самому и к своим поискам. Если не умеешь достойно носить ковбойскую шляпу, не пиши кантри. Вот что мне повторяет Алексис.»

Даниэль Лавуа легко бы смог написать и регги, но он удерживает себя от этого. Он старается скорее писать песни, которые говорили бы о нем, о его потерянных корнях.